«Тренером быть сложнее, чем игроком»: интервью с легендой «Ростов-Дона» о гандболе, любви к истории и муже-испанце

Галина Габисова всю свою спортивную жизнь провела в родном «Ростов-Доне». От болельщиков она получила прозвище «пантера», поскольку отличалась не только надежной игрой на воротах, но и эмоциональным поведением на площадке.

После завершения карьеры Габисова сначала тренировала вратарей в молодежке, а с этого сезона приступила к работе с голкиперами основной команды.

Редакция 161.RU поговорила с легендарным вратарем «Ростов-Дона».

— Как в вашу жизнь пришел гандбол?

—  Я была очень активным ребенком. С братом Аланом мы занимались во всех секциях школы: баскетбол, волейбол, карате, футбол. Родители любовь к спорту нам с детства прививали, хотя сами не были профессиональными спортсменами. Папа играл в футбол на уровне университета, школы. А мама в свое время тоже была вратарем.

У нас очень строгое консервативное воспитание в семье, так как мой отец осетин. Я не особо много гуляла, меня никуда не отпускали. А тут моя соседка предложила попробовать пойти на гандбол — тогда я даже не знала, что это такое.

Все сложилось идеально. Мы живем неподалеку от Олимпа — на 20-й линии / Шолохова, поэтому родители меня отпустили. В 11 лет я пришла на пробную тренировку и задержалась на всю жизнь. Моим первым тренером была Любовь Ивановна Чижмакова — я ей очень благодарна за то, что она воспитывала нас не только как спортсменов, но и как личностей.

— Совмещать спорт и учебу получалось?

— Родители мне поставили такое условие: получишь плохую оценку — не пойдешь на тренировку. Я понимаю, что сейчас, наверное, последователи воспитания Монтессори сразу зарубят все интервью мое (смеется), но у меня было так. Родители считали, что я должна была развиваться всесторонне.

У меня был некий баланс между учебой и спортом. И я очень благодарна своим родителям за это. Я получила хорошее образование в школе. У меня было только четыре четверки в аттестате, остальные — пятерки.

Когда спорт стал профессиональным, то учебой в университете пришлось пожертвовать. Но сейчас я понимаю, что можно было и не делать этого. Совмещать мне вполне было по силам. В Испании, например, в спортивных академиях уделяют большое внимание учебе. Для меня это показатель. Я сказала, что если наши дети захотят пойти в спорт, связать свою жизнь с ним, то они будут развиваться во всех направлениях.

— Кем вы хотели стать в детстве?

— У меня, как и у многих советских детей, была мечта стать доктором. Но потом все изменилось. Я очень страстный фанат истории, хотела быть археологом-египтологом, а позднее — историком.

Я даже планировала поступать на исторический факультет, но гандбол неожиданно ворвался в мою жизнь (смеется). Поэтому, естественно, историка из меня не получилось.

Но историю я и сейчас люблю. Я безумный фанат Сергея Минаева — смотрю каждый его исторический выпуск, мечтаю о личной встрече. В конце августа я должна была пойти на «Чтиво-фест», но из-за Суперкубка пришлось сдать билет, который купила еще в апреле.

Сейчас мне нравится изучать историю Европы. Я романтическая личность: мне очень интересен период конца XIX — начала XX века. Классика английской литературы, произведения Джейн Остин… Это потрясающе. Я просто в душе такой нежный цветочек: девочка, которая любит романтические истории, прекрасного мистера Дарси и т. д. (смеется).

— С вашим графиком у вас остается время на книги?

— Время можно найти всегда. Лучше почитать книгу вместо того, чтобы смотреть ролики в соцсетях, которые травмируют психику, особенно детскую. Считаю, что нужно развивать не только свое тело, но и мозг.

Сейчас я перечитываю книгу «Братья Карамазовы». В школьные годы ты не можешь оценить по достоинству то, что читаешь. Недавно я снова прочла Шолохова: «Донские рассказы». «Судьба человека», «Нахаленок». Он описывает быт казачий, степь — очень легко читается. Достоевский немного сложнее — у него другой слог, стиль, но мне нравится.

— Как вам работается в новом статусе?

— Новое все: подход к работе, к людям. Мне очень приятно, что уже есть результат — хоть и промежуточный. Но я очень горжусь тем, что мы выиграли Суперкубок.

В работе с молодежью есть свои нюансы. Это немного другое, нежели работа с игроками, которые уже состоялись. Тут нужно уделять внимание больше не самому процессу тренировки, а где-то, например, поддержанию формы более опытных вратарей. С молодыми нужно больше работать как спортивный психолог. Естественно, это не значит, что мы не тренируемся.

— Удалось ли вам в себе, как говорят, «убить» игрока? Нет таких требований, которые вы бы, например, могли выполнять, а ваши подопечные — нет?

— Сейчас вратари «Ростов-Дона», которые в первой команде, намного выше меня уровнем. Они выполняют такие технические движения, которые я не могла. Я понимаю, что с них требую больше, чем сама выполняла в этом возрасте и, в принципе, вообще в карьере. Я восхищаюсь ими. Это для меня потрясающие девочки — они лучшие вратари в России. Я сейчас говорю это без какого-то накидывания очков команде, но и без ложной скромности.

— Когда вам поступило предложение перейти в основную команду?

— На самом деле, весной я решила уже закончить тренерскую карьеру — почувствовала, что, наверное, это не мое. Хотя был результат, но тогда я решила, что хочу больше концентрироваться на семье — посвятить себя деткам, супругу любимому.

Решение было принято еще в конце сезона. Я объявила о нем генеральному директору, всем, но тут проходит некоторое время и начинает поступать информация, что есть интерес ко мне со стороны первой команды — от Ирины Игоревны Дибировой (главный тренер «Ростов-Дона»).

Я сначала категорически отказываю. Я уже провожу время с семьей, с мужем, но потом мне предлагают: «Попробуй, поезжай на сбор». Это было непосредственно за пять дней до его начала. Я уже планы построила, а тут такое.

Но работа была интересная — новый вызов для меня. Мы вернулись в Ростов и я сказала: «Все круто, но до свидания». Потом я это все обсудила со своим мужем Альваро. Он у меня тренер — понимает всю кухню. Он мне сказал: «Попробуй, просто попробуй. Я же знаю, что ты была всю жизнь в спорте, в Ростове — ты должна это сделать. Поезжай на Суперкубок, а потом уже посмотришь».

Мой отец сказал мне фразу, которая меня действительно тронула: «Ты воспитанница клуба, ты всю жизнь играла в клубе, он тебе очень много дал. И ты должна платить тем же. Ты должна постараться помочь этим девчонкам, сделать их лучше».

Потом мы съездили на Суперкубок, а там уже все… Эти эмоции победы, все так круто, все так классно. И я помню, как еду домой в автобусе — как-то так у меня защебетало все внутри!

После я опять обсудила все с Альваро и мы решили, что нужно соглашаться. Затем Ирина Игоревна мне сказала: «Ну, ты в Уфу поедешь?». Я ответила: «Конечно, поеду. Там же мои еще две молодые девчонки едут, как я могу не поехать?».

— Что у вас за история была с завершением карьеры? Вы сначала ушли, а затем вернулись.

— Такая я — близнецы (смеется). На самом деле там было все более однозначно. В предпоследний год, когда я была игроком, мы выиграли чемпионат России. Я планировала завершить уже карьеру, но Насте Лагиной потребовалось восстановление после травмы.

Мы решили, что я еще останусь, годик поиграю, чтобы она вернулась. Но я сразу сказала, что буду совмещать тренерскую карьеру и работу игрока. Если будет нужна моя помощь, то помогу — не думайте, что я сейчас буду бороться за место в составе. Я была на подстраховке.

— После завершения карьеры не было мысли вернуться? Катрин Лунде, например, до сих пор играет.

— Я восхищаюсь этим человеком, мы с ней на связи постоянно. Она давно не в клубе, но следит за нами. Я очень многое взяла у нее в плане подготовки голкиперов. Если бы не она, то не знаю, как сложилась бы моя тренерская карьера.

Также наш прославленный вратарь Галина Колотилова дала очень много мне — заложила основу моих тренерских идей. А потом я у кого-то черпала какие-то моменты. Но вот Катрин Лунде для меня флагман. И я постоянно моим девочкам говорю: посмотрите на нее, следите за ней, пока она играет.

Но лично у меня ни разу не возникла мысль о возвращении в ворота. Нет-нет. Все, произошло вовремя, когда нужно. Даже нет никакого сожаления, если честно.

— Могли ли вы уйти когда-нибудь из «Ростов-Дона»?

— Да, был момент, когда я собиралась уходить в волгоградское «Динамо», но это было очень давно: в 2010 или 2011 году. А в 2016-м я хотела завершить карьеру и посвятить себя семье — это было еще в первом замужестве.

Я много решений в своей жизни совершила на эмоциях. Я с этим борюсь, но пока не получается. Я девчонок учу, чтобы они подходили более спокойно ко всему и не брали пример со старшего товарища (смеется).

— В чем ваша эмоциональность в тренерстве проявляется?

— Я вообще юна в тренерской профессии. Для меня самое главное — эмоциональный контакт. Я буду делиться энергией со своими девчонками. Могу ошибаться, конечно, но пока это работает. Для меня важно получать обратную связь, чтобы создать комфортные условия работы. Моя задача — сделать наших вратарей еще лучше. Сейчас у нас синергия, которая помогает получать результат. Надеюсь, что так и будет в дальнейшем.

С Настей Казьменко мы давно знакомы. Она часто меня напоминает, иногда даже слишком… Импульсивность, эмоциональность. Я ей даже иногда говорю: «Пожалуйста, не надо это делать» (смеется).

С Настей Ясницкой у нас должен быть зрительный контакт обязательно. С Настей Рябцевой иначе, когда надо, она на меня посмотрит, мы перекинемся фразами. Я понимаю, что это состоявшийся вратарь опытный, которого не нужно дергать каждую минуту на игре или подсказывать, что ты сделал не так. Со всеми у нас выстроена комфортная рабочая дистанция.

— Что эмоционально сложнее: играть самой или быть тренером?

— Тяжелее все-таки тренером быть. Это работа, которая требует вовлеченности полной. Мы составляем план тренировки на неделю, на месяц, на полгода. Мы абсолютно каждую тренировку обсуждаем с девочками, с нашим тренерским штабом.

И эмоции… Я могу сказать, что сейчас после игры я намного более уставшая, чем когда я была игроком. Для меня это больше про ответственность. Как вы уже могли заметить, я не могу просто сидеть — вот такой темперамент у меня. Будто сама отыграла.

Но мне тренерская работа начинает нравиться все больше. Я вот недавно любимому супругу сказала дома: «Ты знаешь, вот я сопротивлялась, сопротивлялась, но после определенных моментов на тренировках поняла, что нахожусь на своем месте».

Я не знаю, что будет дальше. Не зарекаюсь, судя по тому, как я принимаю решения (смеется). Но в любом случае я сейчас наслаждаюсь.

— Три года назад вы говорили, что читаете много литературы по спортивной психологии. Продолжаете это делать?

— Я училась на спортивного психолога. Это еще одна из составляющих моего решения остаться. Мой муж сказал: «Ты же хочешь заниматься спортивной психологией? Вот тебе шанс: ты в команде, где есть много игроков, которым ты можешь помогать».

Мы работаем в этом направлении очень много. И мне приятно, что уже несколько человек из команды, не только вратарей, общаются со мной уже как с психологом. Я этим очень горжусь и буду продолжать это направление развивать.

Я уверена, что это принесет свои плоды — хуже не будет однозначно. Насте Казьменко и Насте Ясницкой 18−21 год. Для вратаря это совсем ясли. Если они в таком возрасте уже начнут тренировать свою психику, то их ждут огромные высоты и прекрасные результаты.

— Обучение вы уже завершили?

— К сожалению, да. Но я бы хотела продолжить это дело в Испании. Мне очень импонирует именно их подход, как они работают, как у них развиты игровые виды спорта: футбол, гандбол.

Я бы хотела быть более профессиональной, когда сама была вратарем. Но это уже не исправить. Я хочу, чтобы наши вратари с раннего возраста были профессионалами, шли дальше и развивались.

— Чей подход вам ближе: Амброса Мартина или Евгения Трефилова?

— Людям моего поколения, и мне в том числе, больше подходит подход Евгения Васильевича Трефилова. Но я считаю, что все же некорректно сравнивать этих людей.

Если сейчас на девочек 18−19 лет начать применять те методы, которые были применены на нас… Да, они привели к олимпийскому золоту, но я уверена, что сейчас это не сработает.

Амброс Мартин, например, яркий представитель другой школы. Он проделал просто очень большую работу именно в раздевалке, как говорится. Он постоянно устраивал нам какие-то тимбилдинги, разгрузочные тренировки, но в то же время он и требовал очень много с нас.

Мы все понимали, кайфовали, радовались. С приходом Амброса я как-то начала больше проникаться профессионализмом и стала сама больше от себя требовать. С Евгением Васильевичем (под его давлением) ты понимаешь, что не можешь по-другому, а с Мартином ты хочешь развиваться сам.

— В Ростове зал вас всегда бурно встречает. Как вы на это реагируете?

— Все спортсмены говорят: «Спасибо нашим болельщикам, мы для них играем». Но для меня это действительно так. Всю мою карьеру, всю мою спортивную жизнь на трибунах всегда присутствовало огромное количество моих личных знакомых, друзей, мои родители, моя семья. И я всегда с такой благодарностью об этом вспоминаю…

Когда меня встретил зал недавно — у меня аж слезы на глазах навернулись. Я просто эмоциональный человек — всегда питалась этой энергией. Какое-то положительное действие, естественно, воспринимается зрителями с восторгом, и я еще получала заряд больше. Для меня был кайф играть дома — всегда.

— Что бы вы изменили в своей игровой карьере?

— Я никогда не была основным вратарем в своей команде. Конечно, меня это очень задевало. И с каждым разом, когда у меня заканчивался контракт, я подумывала, что, наверное, уже пора уходить. Были предложения хорошие, в том числе из Европы. Но всегда мне не хватало вот этой смелости — решиться на этот шаг.

А так… Я не жалею ни о чем. Даже с учетом того, что всегда была где-то на подхвате. Я могла где надо помочь или выйти в конце что-то сделать. Меня это сильно коробило первое время. Но потом я уже понимала, что у каждого человека в команде своя роль. И важно ее понимать.

Единственное, что я изменила бы в своей игровой карьере, — подход. Сейчас я это прекрасно понимаю. Тот же Амброс Мартин постоянно спрашивал, что у меня с лицом, почему я вечно недовольная.

Я была какая-то обиженная, что не играю. Он мне пытался объяснить мою роль, что у каждого игрока она своя, что это винтик в огромной системе, что каждый находится на своем месте…

Но я же с моим юношеским максимализмом, который у меня закончился только к 40 годам, была преисполнена всем обидами мира. Я уверена, что это мне и помешало на самом деле. Возможно, я бы чего-то большего добилась, если бы профессиональнее подходила к каждой тренировке: прежде всего не доказывать тренеру или кому-то другому, что он ошибается. Нужно было делать на каждой тренировке все, чтобы самой становиться лучше.

— Из-за проблем с логистикой ростовские команды много времени проводят в дороге. Как вы убиваете время?

— Читаем, но непосредственно у меня есть свои обязательства: тактика, подготовка вратарей — я делаю видео для них, аналитику. Когда не успеваю дома, то делаю это в автобусе.

Заняться есть чем — поверьте. Тем более я сейчас готовлюсь к экзамену, изучаю испанский. Я буду сдавать на уровень B1. Изучаю его уже года три. Говорить на испанском могу, но пока, естественно, не о высоких материях.

— После побед вы выходили на площадку с флагом Осетии. Какие у вас отношения с республикой? Вы часто там бываете?

— Я никак не могу сводить папу в Ростове на футбольный стадион. Он говорит, что пойдет тогда, когда приедет «Алания». Для меня Осетия — это моя историческая родина.

К своему стыду, я не так часто там бываю, но каждое упоминание о ней вызывает у меня сразу такие мурашки. Как говорят, кровь не вода.

После каждой победы мне хочется отдать дань этой прекрасной республике. Когда было наше, не буду говорить последнее, скажу крайнее, чемпионство в Москве, я встречала его с флагом Осетии. После этого на имя клуба прислали письмо с поздравлениями от правительства Южной Осетии. Для меня это была большая честь.

— А осетинские пироги вы готовить умеете?

— Александр, супруг Майи Петровой, мне уже 20 говорит: «Жду, когда ты приготовишь пироги». Надо сделать, чтобы галочку эту закрыть.

Но в Осетии не делают один пирог — нужно три. Такой праздничный обычай. Три пирога символизируют три мира: верхний, наш и нижний. Если это траурное событие, тогда у нас пекут два пирога.

Поэтому я не могу сделать один пирог, а на три уже требуется больше времени. Честно сказать, к своему стыду, я пекла пироги всего один раз в жизни. Один! После этого у меня заберут грамоту с поздравлениями (смеется). Но на самом деле просто нужно на это выделить время — сесть и сделать.

— Альваро как-то пришел на гандбол. Я не могу сказать, что он увидел меня и все: с первого взгляда влюбился. Он мне говорил потом: «Ты, конечно, была очень привлекательна: кричала, орала как бешеная там» (смеется).

Он мне написал в социальных сетях в 2018-м. Через год мы познакомились, а впервые встретились здесь — возле «Олимпа».

Я очень ценю Альваро и его способность слушать, давать мне какие-то советы. Для меня очень важно его мнение, а для него — мое. Я присутствую, по мере возможности, на каждом его матче. Стараюсь быть поближе на трибуне. У нас есть свои ритуалы: он должен видеть, что я рядом. И я должна его видеть, когда во Дворце спорта уже мы играем. Я даже очки специально надеваю для этого.

Если нет возможности лично присутствовать, то смотрим матчи наших команд удаленно. Альваро следит за всеми играми «Ростов-Дона». Он говорит, что не может иначе, так как там играют «мои вратари».

Дома мы обсуждаем, как прошли день, тренировка, что мы выполнили. Для меня важно слышать от него, что он чувствует. Иногда он дает мне советы как тренер по физподготовке. Он работал с женской командой «Атлетико» Мадрида, когда они стали чемпионами Испании и играли в Лиге чемпионов женской — есть у него и такой опыт.

При этом у нас небольшой конфликт дома возникает. Я болею за «Барселону», а он за «Реал». Да, Альваро работал в «Атлетико», но вся его семья болеет за «Реал». Из-за этого они часто шутят надо мной.

Матчи «Реала» и «Барселоны» мы эмоционально смотрим вместе.

— Дома вы говорите на каком языке?

— Когда только познакомились, то на английском говорили. Сейчас он выучил русский, а это для европейца сделать очень сложно — я им горжусь. Испанский выучить для меня было легче.

Сейчас я хочу, чтобы мы больше на испанском говорили, но у нас получается некий суржик — хотя моя преподавательница меня за это ругает. Она говорит: «Смотри, вот у вас будут дети — вы должны говорить четко: ты по-русски, он по-испански, чтобы дети учили верное произношение».

— Вы очень эмоциональный человек. Альваро такой же?

— На самом деле мой испанец очень спокойный. Он рассудителен, очень тактичен, но его тоже нельзя злить… Я более эмоциональна. Под стереотипы об Испании больше подхожу я (смеется).

Альваро младше меня на два года, но я могу сказать, что он для меня учитель. Наверное, когда встречаешь своего человека, ты понимаешь, что с ним ты становишься лучше. И это я чувствую каждый день. С ним я счастлива — каждый из нас на своем месте.