«Тетя Люба, наш дом завалился»: жильцы пятиэтажки на Нариманова рассказали, как расселение дотянули до обрушения

Ночь на 28 января жители дома № 72/3 по улице Нариманова встретили в пункте временного размещения, а утро началось в очереди в администрации Ворошиловского района. Ростовчане оформляли компенсации — по 10 тысяч рублей как пострадавшим от обрушения целого подъезда своей пятиэтажки. Корреспондент 161.RU Диана Кулыгина провела несколько часов с жильцами, оплакивающими родной дом.

На первом этаже администрации Ворошиловского района суета. Оставшиеся без дома люди выстраиваются в очередь, чтобы подать заявления на получение компенсаций и заселение во временное жилье. Бывшие соседи кучкуются и обсуждают происходящее, чтобы скоротать время. И чтобы было не так тревожно.

Сергей Солдатов стоит в стороне и рассматривает видео, на котором рушится весь первый подъезд. Лицо серьезное. Губы поджаты.

— С одной стороны, есть самообладание. С другой стороны, просто хочется плакать, — тихо говорит мужчина. — Я туда переехал, еще мама была жива.

36 лет Сергей прожил в доме на Нариманова. Переехал туда в 1988 году вместе с маленькой сестрой и мамой, которая работала на заводе «Горизонт». Дом на Нариманова был построен для его работников.

Сергей рассказывает, что в те годы дом выглядел ухоженным и чистым. Там постоянно делали ремонт и следили за состоянием. Но как только здание перешло в собственность муниципалитета, ухаживать за ним перестали.

— Когда дом принадлежал заводу, там ремонт постоянно делался. Видно было, что дом в обслуживании, — рассказывает Сергей. — После того как дом перешел в муниципальную собственность и его сделали как коммунальную квартиру, с тех там вообще ничего не делалось. Полы помоют, походят, сделают вид — и всё.

Тревожную ночь на 28 января семья Сергея провела у родственников. Мужчина полночи не мог уснуть. Говорит: без поддержки друзей и родни было бы совсем тяжко.

— Я когда домой пришел, смотрю: батареи холодные. А потом лежал и услышал стук по батареям. Ну обычно алкоголики начинают стучать по батареям. Я этому значения вообще не придал. Проходит минут пять-десять, стук в дверь. Выхожу — соседка. «Посмотри в окно». Я смотрю в окно, а людей масса. Говорю: собираемся, выходим. Сразу паспорт схватил.

— Какой-то шум. Я подошла к окну, смотрю — толпа подростков лет по 14. Человек восемь. Думаю: «Опять шумят», — говорит стоящая неподалеку пенсионерка. — Только с окна слезла и соседка постучала: «Тетя Люба, наш дом завалился. Собирайтесь, выходите».

На лицах людей в очереди за компенсациями — растерянность. Кто-то будто отрешился от всего. Одна женщина что-то шепчет и изо всех сил пытается не заплакать. Ее лицо дергается и покрывается бордовыми пятнами. Сдержать слезы всё же не получается. У сидящей рядом женщины звонит телефон. Она с улыбкой показывает экран своей дочери: «Глянь, кто звонит».

— Беженцы, ой, то есть бездомные на связи, — шутливо говорит она в трубку. Но через несколько минут беседы веселое настроение исчезает. Женщина начинает плакать. Дрожащими пальцами утирает скатывающиеся слезы: «Ничего еще не понятно. Сидим, ждем».

Бабушка ставит на стол полный пакет с затертыми, порванными ручками. Внутри — бутылка воды, какая-то кофта, документы. Видимо, это всё, что успела взять с собой при эвакуации. Достает из кармана второй пакет и обвязывает им порванные ручки старого.

Многие в спешке не взяли ничего, кроме паспортов.

— Я вчера быстренько оделась, успела документы взять, выскочила, и всё. Потом просила хотя бы лекарства взять, не разрешили, — вспоминает Анна Коваленко.

Купленные накануне лекарства нужны для ее 83-летней матери с больным сердцем. Бабушка ходит по коридору и общается с другими жильцами. Растерянной не выглядит и старается держаться бодро. Анна наблюдает за мечущейся матерью.

— На нервах. Очень тяжело. Сегодня она даже не присядет, ее вот так, — Анна быстро описывает пальцем в воздухе круги.

— Живы, и слава Богу, — говорит бабушка. — Эвакуировали: приходили в комнаты, сказали: «Одевайтесь и выходите». Я оделась и вышла. Паспорт взяла. Без паспорта ты никто.

Вздыхает. Несколько раз повторяет: «Всё там, всё там».

— Мы ей телевизор хороший подарили с внуками, — говорит Анна. — Я на пенсии и до сих пор пытаюсь где-то подработать, чтоб выжить. Она вон, 83 года, сильно ей помогло государство? Кому мы нахрен нужны. Господи, прости. Вы уж извините.

У кого-то в зале звенит мобильный — пришло уведомление. Бабушка реагирует.

— Это у вас телефон?

— Мам, не обращай внимания. У всех сейчас телефоны будут дрынькать, — говорит Анна.

— Я за то, что смотреть мне или не смотреть.

— Не смотреть. Забудь. Не смотри, мам.

— Что она хочет смотреть?

— Вдруг кто написал или позвонил, она реагирует на это. Дочь сейчас там: «Мама, как там что?» С утра и писала, и звонила: «Как бабушка?»

Анна отворачивается со слезами на глазах. В коридоре появляется сотрудница МЧС с блокнотом в руках.

— Я готова оказать психологическую помощь тем, кто в ней нуждается. Подходите, — громко объявляет девушка.

Но никто не подходит.

Но когда из кабинета, где оформляют заявления, выходит одна из пострадавших, к ней сразу направляется группа соседей.

— Ну че тебе сказали?

— Десять тысяч компенсация. Стиральная машинка худобедная старая двадцать стоит. За десять ничего не купишь, — сетует она.

— Держитесь, — пытается ее утешить соседка. — Хотя какая разница уже.

— За что держаться? Не за что, — смеется вторая соседка. — Это как в администрации сказали: «Ну вы держитесь». А за что нам держаться? За ваше плечо?

Пятиэтажка на Нариманова признана аварийной и подлежащей сносу еще в 2020 году. Жильцы засуетились и начали собирать вещи, но в администрации им сообщили, что расселить дом планируют до 2031 года. Только в конце 2023 года людям начали приходить уведомления о скором расселении.

— Когда наш дом признали в 2020 году аварийным, нам дважды или трижды приходило предписание, что до 2022 года ваш дом будет расселен. Мы все забегались, закрутились, давай собирать документы, относить. Но когда мы приходили сюда, в администрацию, задавали вопрос, когда нас будут расселять, нам отвечали: «Мы не знаем». Мы им: «Вы понимаете, что дом может рухнуть?» Потом, когда я писал в администрацию, мне пришло распоряжение: до 2031 года вам будет предоставлено жилье или еще что-то. В итоге получилось так, что он прожил 1,5 месяца после того приказа. И рухнул.

В августе 2023 года участок под домом изъяли для муниципальных нужд. В конце года жильцам начали приходить уведомления об оценке жилплощади. Люди могли согласиться с обозначенной властями суммой или же пойти в суд. Подавляющее большинство жильцов размер выплат не устроил — за квадратный метр предлагали 89 тысяч рублей.

— В декабре начали приходить письма. Кому-то они пришли, кому-то нет. В общем, они даже еще не до всех дошли, — рассказала жительница Ольга.

— Приходили, оценивали. Приходили письма на получение компенсации. Но не все эти письма получили. Именно наша семья это письмо не получила, — рассказал житель Сергей Солдатов.

Часть жильцов была готова судиться за выплаты и оставаться в доме.

— Если бы нас начали тогда, [в 2020 году], расселять потихоньку, давать деньги, предлагать маневренный фонд, вот этого бы не было. Да, он бы рухнул, но мы бы не стояли здесь, — считает Солдатов. — Нам предлагают деньги. Хорошо, что мы за эти деньги купим? Куда мы пойдем с этими деньгами? Что за этот миллион купить? Такую же халабуду.

После обрушения подъезда жильцам аварийного дома предложили переехать в маневренный фонд — муниципальные квартиры в Суворовском. Параллельно с этим власти обещают оформлять выплаты за утраченное имущество. Люди подозревают, что это будут всё те же суммы, с которыми они не согласились в конце прошлого года.

— Дадут миллион и опять с курятника в курятник. Знали же, что дом аварийный. Сколько лет стоит. Неужели город не мог постепенно переселять, компенсации выплачивать? Дождались, пока рухнул.

Маневренный фонд в Суворовском ростовчан, живших недалеко от центра, тоже не устраивает. Особенно семьи с детьми. В школы и детские сады, куда устроены дети, теперь станет намного сложнее добираться.

— Если сейчас туда уехать, элементарно, детей в садик возим здесь. Как оттуда, с Суворовского, привезти сюда? А там нет свободных детских садов. Там переполненные. Школа одна не выдерживает. Пока мы купим жилье, но это когда? Комнаты здесь небольшие. Средняя цена по городу — 120 тысяч за квадратный метр, — говорит пострадавшая Ирина Патюхина.

Сити-менеджер Алексей Логвиненко написал в своем телеграм-канале, что жителям Нариманова предлагали маневренный фонд и раньше, но те якобы от него отказались. Но люди утверждают, что речи о маневренном фонде до обрушения дома не шло и власти предлагали только денежную компенсацию.

— Если бы они нам сказали, что предоставляют комнаты на Суворовском, если бы они четко разжевали, мол: ребят, у вас будет маневренный фонд в Суворовском, в новом доме, мы бы еще подумали. А из-за того, что нам ничего не говорили об этом, мы будем получать компенсацию. Но мы за эти деньги еще ничего не купим, — утверждает Сергей Солдатов.

— Я только 16 января получила это ознакомительное уведомление, во сколько оценили мою комнату и сколько они планируют мне выплатить. Там не было написано, что мне предлагается маневренный фонд. Мне четко была сумма указана. О каком маневренном жилье вообще речь? Мы, все жильцы, можем расписаться, что это неправда, — рассказала жительница Анна.

Дом уже много лет пугал жителей своей ненадежностью. Проседали потолки, не открывались двери — их приходилось подрезать. Крыша протекала, в подвале тоже постоянно стояла вода. Это могло размыть фундамент дома.

Вечером 27 января в Ростове обрушилась стена жилого дома на Нариманова, 72/3. Жильцов эвакуировали, дом отключили от газоснабжения. На месте происшествия власти объявили режим ЧС. Утром 28 января в доме рухнул весь первый подъезд. Жителям предложили переехать в маневренный фонд на Суворовский, пока сотрудники МЧС проводят экспертизу дома.