«Плакать не буду. Как провожать со слезами?» Что говорят матери, друзья и сами мобилизованные ростовчане

В узком проходе между дорогой и кирпичным зданием военкомата сыро, поэтому мобилизованные и провожающие их ростовчане или стоят, или сидят на полиэтиленовых пакетах. На парапете разложены одноразовые тарелки, в них — лимоны, рядом — початая бутылка самогона. Сыновей, мужей и друзей провожают в войска.

Военкомат Первомайского и Пролетарского районов находится на углу улицы Веры Пановой. Свободного пространства перед зданием нет, скамеек тоже. Небольшой пятачок с двух сторон окружен проезжей частью. Отовсюду сквозь автомобильный шум доносятся голоса и всхлипывания:

— У меня внутри всё трясется.

— Да наливай давай!

— Там такие близнецы симпатичные, куда им?

Люди рассредоточены вдоль здания. Здесь несколько компаний провожающих — мамы, бабушки, дети, друзья. В ногах толпы бродит печальная собака на длинном поводке.

— Для нас это неожиданность, — говорит один из сидящих на бетоне мужчин. — Я друг призывника. Повестку ему прислали 26 сентября, забирать должны были утром 28-го, но в итоге сегодня [вечером 27 сентября]. Все, кто успел, приехали проводить. Вон там мама сидит.

Женщина в светлой куртке грустно улыбается и шутит, что организация плохая.

— Надо идти, значит пойдет. Тут другого не придумаешь, — говорит мать о мобилизованном сыне.

Еще один мужчина рассказывает, что провожает друга, вместе с которым вырос. Рекрут отучился в авиационном колледже, поступил в ДГТУ, работал с дядей в похоронной сфере.

— Мы соседи, всю жизнь друг друга знаем. Ему 27 лет. Повестка пришла дня три назад. Он в армии служил, с радостью туда шел — ему военное дело всю жизнь было интересно, — рассказывает друг. — Мы ему на всякий случай сами экипировку закупали. Мало ли. Настроение у него боевое, готов полностью. И уверен, что все вернутся.

Мобилизованных немного. Потоки людей смешиваются, все обнимают друг друга. Когда будущие солдаты заходят в здание, на улице становится тише. Двое караульных молча курят у дверей.

— Это мой единственный сын, — говорит мать одного из рекрутов. — Я воспитывала его одна. С детства на все его дни рождения желала, чтобы он был смелый, сильный и мужественный. Чтобы был патриотом своей Родины. Защитником. Потом он пошел в армию, оттуда — в горячую точку. Позднее — снова.

По словам ростовчанки, в нулевые сын зачищал и освобождал от боевиков сёла Кабардино-Балкарии. А в 2014 году был на востоке Украине.

— Там были стычки, которые в новостях не покажут. Работали в сложных условиях. Сын много рассказывал. Всё было. Даже берцы пожженные, — вспоминает мать. — Он умеет в любых условиях находить себе пищу — в лесу может из кореньев себе обед приготовить. Из всего, что летает и движется, он может приготовить еду, если нужно, и товарищей накормит.

Мать говорит, когда сын встретил девушку, «то притормозил». Иначе бы уехал на спецоперацию еще в феврале. Они поженились утром в день сборов.

— Я ему говорю, прекрати, хватит, ты куда? Он отвечает: «Ты же сама мне всю жизнь желала смелости, такие установки давала. Я воин, понимаешь?» И когда объявили частичную мобилизацию, я поняла, сын будет в числе первых. Он в военкомате, можно сказать, свой человек, который никогда не прячется, не убегает. Только он у меня сейчас еще немножко простудился, — рассказывает ростовчанка.

К отправке подготовились в день сборов, 27 сентября. Объехали полгорода, говорит мать, но берцы так не купили. Ценник на спецобувь взлетел до 25 тысяч рублей за пару. В магазинах — огромные очереди. Амуницию и форму призывникам пообещали выдать, но опытный солдат решил купить всё необходимое сам — балаклавы, наколенники, камуфляж особого рисунка.

— Стараюсь вида не подавать, но я всю ночь не спала, плакала. Знаю, что и ему тяжело расставаться с женой, с сыном… Но он говорит — надо. И что не будет ждать, когда они придут к нам домой, говорит, присягу давал… Всякий раз, когда он там [в зоне боевых действий], я ухожу в молитвы, — говорит мать. — Плакать я не буду. Как же провожать-то со слезами?

Темнеет. Людей у военкомата становится меньше. На улицу, будто не замечая караульных, выбегает мужчина, с матерью которого только пообщались.

— Да мы там просто сидим и ждем непонятно чего! — громко заявляет он.

Мобилизованный говорит, что пошел в первой волне мобилизации, чтобы «никому из присутствующих не постучались в двери».

— Я чувствую смелость. А вернуться домой планирую к Новому году. Уж что-что, а Новый год — обязательно дома, — говорит опытный боец. — Я сегодня женился, теперь, получается, жену тут оставляю. Мы вообще в следующем году хотели, но раз такие обстоятельства, расписались сегодня. У меня еще собака есть, но она в хорошие руки попадет — к деду. Он охотник, так что научит ее всему. А я вернусь, и мы с ней тоже поохотимся. А вы держитесь, надейтесь на нас.

Спустя 20 минут к военкомату подъезжает небольшой автобус. Водитель кричит, что пора загружать сумки, «целоваться-обниматься» и рассаживаться на места. Толпа гудит, слышен женский плач и ободряющие мужские выкрики.

— Горько! Горько! Горько! — восклицали люди опытному бойцу и его супруге.

Молодожены целуются.

Через минуту автобус увозит мобилизованных ростовчан под овации друзей и родных.