Владимир Арцыбашев, заместитель главы администрации Ростова-на-Дону по вопросам ЖКХ: «Удовлетворить всех сложно, но мы надеемся на понимание»

Ростову-на-Дону грозит масштабное обновление к ЧМ-2018. Правда, пока этот процесс в основном сопровождается скандалами. Так, с прошлого года ценители ростовской старины воюют за существование «кирпичного стиля» – сохранение первозданного облика кирпичных фасадов фоновой застройки. Тем не менее пожелания специальной комиссии игнорируют строители, проводящие ремонт, – они продолжают штукатурить фасады. Возможен ли компромисс, журналистам рассказал заместитель главы администрации Ростова-на-Дону по вопросам ЖКХ Владимир Арцыбашев. Он также дал разъяснения по ряду больных вопросов – от состояния улицы Станиславского до судьбы ветхих памятников архитектуры.

– Принципиальный вопрос – те старые дома, где мы сейчас делаем ремонт. Нет однозначного подхода – кирпич, и все. Вот сейчас мы подошли с вами к дому, который находится на пересечении улиц Станиславского и Островского. Весь этот дом в трещинах, и его нужно стягивать тяжами. Но когда я на трещины поставлю бандажи... Ну, не было в прошлом веке бандажа вместе с кирпичом.

Чтобы оставить дом в первозданном виде, он должен попасть под реконструкцию. Это значит, здание нужно разобрать до последнего кирпичика и потом собрать, устранив все дефекты. Но это колоссальная цена, и ремонт одного этого дома обойдется в сотню миллионов рублей. Такая цена ничего не оправдывает. Плюс вместе с верхним слоем кирпича снимется и его защита, которая появляется при обжиге. Получится, как зуб, у которого убрали эмаль, и потом он развалится. Так и здесь: я слой сниму, и что потом будет?

...На улице Горького можно увидеть наши компромиссные варианты. Компромисс заключается в чем: фасад мы оставляем в кирпиче, но шпаклюем его, потому что во многих местах разрушен, потом красим. А торцы мы однозначно штукатурим. Я показывал один такой дом, где один торец закрашен. Он выглядит убого, потому что на торец всегда гнался низкопробный кирпич. Дома раньше стояли плотно друг к другу, торцы не были видны, и туда шел низкопробный кирпич – кривой, горбатый, страшный.

...Я всегда говорю о том, что в этих домах живут люди, мнение которых нам нужно учитывать. А в этих домах зачастую живут не архитекторы, а обыкновенные обыватели, которые мне говорят: «Владимир Михалыч, крыша чтоб не бежала, из дырок чтоб не дуло». А как он там выглядит... Главное, чтоб красиво было. И все. Мнения собственника и архитектора не всегда совпадают.

– Только в плане у меня 584 дома, где нужно сделать фасады. Из этого списка 150 сделали в прошлом, в этом году по моей программе 63, по региональному оператору – 25, это будет 88. Еще 350 домов нам надо будет отремонтировать до начала 2018 года.

Вот сейчас, на мой взгляд, мы мало внимания уделяем Большой Садовой. Мы ее особо не ремонтируем. Это связано с тем, что на Большой Садовой почти все дома – это объекты культурного наследия, там очень сложная документация. Проекты должна разрабатывать специализированная организация, имеющая лицензию, работы вести – тоже. Есть сложности, и поэтому мы определенным образом обходили Большую Садовую, кусками делаем, но не всю подряд. А надо всю подряд, и упор будет на это.

Следующий упор – на Большой Садовой есть не только многоквартирные дома, но и нежилые помещения. Например, реконструированный «Партхозактив», где сейчас располагается банк «Москва». Лет десять назад ремонт красиво сделали, раньше был полуразрушенный дом, страшный-престрашный. Но прошло, извините, больше десяти лет. И сегодня красота вроде бы есть, но здание надо помыть, подкрасить. Поэтому мы проводим работу и по нежилым зданиям, взять, к примеру, РИНХ.

Большая Садовая, Буденновский, вот пошла Соколова – над ними тоже надо работать. И Соборный. Он будет пешеходным, в дальнейшем планируется рассмотреть вопрос о строительстве подземного перехода между парком Горького и Соборным. Сейчас людям очень сложно там переходить. И вот я должен сделать фасады и по Соборному.

Теперь за собором – там снимут ограждения, и собор будет виден с Дона. Соответственно, эта пешеходная зона продлится аж до реки. И я там должен по Соборному смотреть, чтобы все дома попали в программу по ремонту фасадов. У нас там есть, по-моему, тоже какой-то памятник культуры, и тоже нужно смотреть, кто им будет заниматься.

Сейчас мы играем приоритетами: что является очередным, а что первоочередным. Единственное, понимают ли нас жители... Я понимаю жителя, когда он говорит: «Мой дом первый, где бы они ни был. Вот мой сделайте, а потом все остальное». Поэтому удовлетворить всех очень сложно, но мы надеемся на понимание.

– Мы шли по улице Станиславского и видели, как она преображается. Здесь, с одной стороны, будет восстановлено асфальтовое покрытие. С другой стороны, мы уберем здесь практически все деревья. Уберем по той причине, что они отжили свой нормативный срок. В прошлом году было два больших урагана, упало три больших дерева именно здесь, на улице Станиславского. Они проломили крыши, побили стекла.

Дальше рисковать мы уже не будем. Останутся чисто декоративные деревья, например, там стоит красивый дуб, который отстоит не один год, есть несколько новых деревьев...

Но по правилам я там (на Станиславского – Прим. редакции) сегодня деревья сажать не могу. Дерево должно быть в пяти метрах от стены и в трех метрах от проезжей части, у меня там даже близко такого расстояния нет, потому я определенным образом сопротивлялся сносу деревьев.

Тогда получается такая ситуация – как вариант, туечки могут появиться в кадках. И нужно начинать делать упор на вертикальное озеленение. Мы движемся в этом направлении очень скромно. Вот сейчас мы были на объезде в Октябрьском районе, где сдавали дома, – там под кондиционеры сделали специальные системы для блоков, стоит даже общая труба, куда будет заводиться дренажная трубка, на головы людей не будет литься вода. А вот сделать балконы под вывесные кашпо – до этого еще не дошли. Но раньше, в СССР, в домах, которые мы строили, на всех балконах стояли кашпо. К этому надо возвращаться.

Если поедем на тот запад, на который равняемся, пройдемся по Парижу и Риму, мы увидим там зелень, но только в скверах. А вот простые улицы голые. И сегодня мы будем стремиться еще и к тому, чтобы закатывать газоны, потому что нормального газона в этих условиях у нас практически не бывает. Здесь у нас соль, ужасная проходимость, не растет здесь газон в том виде, как мы хотим.

И поэтому сегодня газон будет затягиваться плиточкой, будем покупать новые маленькие пылесосики, пылесосик прошел, плиточку прочистил, и все стало хорошо и замечательно.

– Еще одно важное решение касается домов культурного наследия. Вот дом на Станиславского, 36. Мы его уже давно расселили, он признан аварийным, но снести мы его не можем: объект культурного наследия сносу не подлежит.

И вот мы его держим, он стоит и в конечном итоге достоится до того, что, конечно, упадет. Но и даже после этого мы не сможем вывезти кирпичи и освободить это место – это все равно объект культурного наследия.

И сегодня принято решение выставлять эти дома на торги и искать людей, которые реально хотят построить себе красивый особняк в центре города на улице Станиславского. Но смысл такой – что будет внутри, дело хозяйское, а внешне он должен остаться прежним. И я думаю, что в Ростове есть много людей, которые готовы сделать вот такой красивый исторический фасад.

В здании может быть все, что угодно, – жилье, магазин, клуб. Я, например, больше склоняюсь к тому, что у нас в этом районе ограниченная высота, по данным архитектуры, нельзя «задирать» 20-этажные дома. И поэтому здесь этажность должна остаться такая, какая есть. Да и представить, что на этом пятачке можно сделать что-то большое, довольно-таки сложно. Хотя можно скупать остальные дома сзади и сбоку и уходить туда.. Такой подход у нас есть на Большой Садовой, 62. Там такая схема: фасад остается исторический, а дальше вверх уходит уже 9-этажный дом. Но зрительно, когда поедем по Большой Садовой, мы будем видеть только этот фасад.

Если здесь скупят еще старых домов, то тогда будет возможность построить жилье. Если нет – красивый особняк или офис. Сегодня много серьезных фирм, которые поняли, что офис – как костюм, это твое лицо. Когда люди подходят к офису, они уже определяют, куда пришли. Я думаю, что у нас есть серьезные люди, которые начали это понимать.