Ростов, три колодца

В 1835 году указом императора Николая I крепость Святого Димитрия Ростовского была упразднена. Она исполнила свою историческую роль и уже не служила своему прямому назначению. Гарнизон крепости переводится в Анапу. Бывшие крепостные земли отходят Ростову. Территория города расширяется. В конце 1835 года возобновляется работа ростовской таможни. Это событие положило начало самостоятельной отпускной торговле Ростова, ранее находившейся в экономической зависимости от Таганрога. Ростов бойко стал торговать хлебом, рыбой, икрой, за границу вывозили шерсть, железо и т. д. Торговые обороты ростовского порта увеличиваются. Зарождается промышленное производство. Вопрос о бесперебойном снабжении города водой становится все острее и острее.

У Богатого источника на берегу Дона были сооружены три больших колодца, которые наполнялись водой из источника. Эту воду ростовцы предпочитали донской воде – она всегда была холодной, чистейшей и прозрачной, как слеза. Кроме трех больших колодцев существовало еще полтора десятка маленьких колодцев. Но молодому и бурно развивающемуся Ростову, стоящему на большой реке Дон, воды не хватало катастрофически. Причем речь шла не только о питьевой воде, но и о так называемой технической. Она была нужна для производственных нужд, а также для тушения пожаров, которые в Ростове в ту пору случались весьма и весьма часто. Пожары уничтожали не только отдельные строения и дома, но иногда и целые кварталы. Вообще, пожары в Ростове стали «притчей во языцех». Даже на вопрос наших соотечественников, подолгу живущих за границей: «Как сейчас жизнь в Российской империи?» – все приезжающие из России стандартно отвечали: «Воруют, братцы мои, нещадно воруют!» Приезжающие из Ростова добавляли еще одну фразу: «Горим, братцы мои, нещадно горим!»

Доставка воды «наверх», непосредственно в город, была занятием достаточно хлопотным, а «по зиме» – попросту небезопасным для здоровья. И это при том, что один только Богатый источник мог выдавать на-гора более шестисот тысяч ведер в сутки (по русской дометрической системе измерения объема жидкостей, так называемой системе винных мер, одно ведро равнялось 12,29941 л).

Наконец, 14 февраля 1836 года из Екатеринослава за подписью самого генерал-губернатора Михаила Воронцова в Ростов приходит предписание о том, что для города жизненно необходимо «иметь в средине оного воду из источника Богатого через систему фонтанов и бассейнов». Работы были поручены строительному отряду подпоручика Ласкана. Но, как известно, поручить – гораздо легче, чем выполнить порученное. Ростовцы сильно не обольщались насчет «фонтанов и бассейнов». К тому моменту в Российской империи водопроводом могли похвастаться только две столицы – Москва и Санкт–Петербург, да и то с натяжкой. Императорская семья и другие титулованные особы, или, как принято говорить в наши дни, VIP–персоны, снабжались водой из локальных водопроводов в Эрмитаже, Петергофе, Стрельне, Царском селе и еще нескольких дворцах. К чести Первопрестольной, Московский Кремль имел собственный водопровод еще при Иване III. Построенный в 1491 году он предназначался для подачи воды в Кремль при возможной осаде. По проекту были обустроены на «основаниях каменных водныя течи, яки реки, текущие через весь Кремль-град осадного ради сидения».

К слову сказать, проект первого московского водопровода был выполнен не кем-нибудь, а знаменитым итальянским архитектором Пьетро Антонио Солари, известным в российских летописях под именем Петр Антонин Фрязев, который считается автором башен Кремля и Грановитой палаты. Вода поступала из родника под Угловой Арсенальной (в то время – Собакиной) башней и самотеком шла по кирпичной трубе к Троицкой башне.

В 1633 году шотландский механик и архитектор Кристофер Галлоуэй (Христофор Галовей) построил в Кремле водопровод с водонапорной башней. Вода для этого подавалась из колодца в нижнем этаже Свибловой башни (после чего ее стали называть Водовзводной) с помощью так называемого взвода – водоподъемной машины, которая приводилась в движение лошадьми. Вода поступала в большой бак, а затем по свинцовым трубам «из башни той воду привел на государев на сытной и на кормовой дворец в поварни». Этот водопровод подавал около четырех тысяч ведер (около 50 куб.м) в сутки.

Наконец, 28 марта 1779 года Екатерина II Великая выделяет из казны ни много ни мало полтора миллиона рублей на строительство первого централизованного водопровода. Военному инженеру, шведскому дворянину генерал-поручику Фридриху Вильгельму Бауэру императорским указом было поручено «…произвесть в действо работы в пользу столичного града нашего Москвы». В верховьях реки Яузы, недалеко от села Большие Мытищи началось строительство, которое было закончено только 28 октября 1804 года, когда первая мытищинская вода «пошла» в Москву.

Торжественное открытие водопровода, который строился 25 лет, стало величайшим событием для Москвы. Даже журнал «Вестник Европы» в декабре 1804 года восторженно писал: «Сия вода, чистая и прозрачная, эта первая после воздуха потребность жизни, проведена в столицу из Мытищинских колодцев; доставляется в нее каменными трубами… через овраги и глубокие долины, которые могли бы остановить бег ея…».

Итак, водопровод в то время имела только Москва и, как говорят в Одессе, «немножечко» Санкт–Петербург! Кстати, «за Одессу»! Одесситы часто любят рассказывать приезжающим историю о том, как появилось название их города. Поговаривают, что будущий градоначальник Одессы Арман Эмманюэль София-Септимани де Виньевро дю Плесси, граф де Шинон, герцог де Ришелье, которого в России величали Эммануил Осипович Ришелье, а в Одессе – Дюк де Ришелье, участвуя в дебатах по поводу того, что место для основания нового города было выбрано не совсем удачно – поблизости было очень мало источников с пресной водой, многозначительно произнес: «Assez d`eau», что означало по-русски: «Достаточно воды». Екатерина II Великая 27 мая 1794 года своим рескриптом утвердила место для застройки города, а так как пресной воды действительно оказалось мало, то фразу Ришелье перевернули «задом наперед». И то, что раньше по-русски звучало, как «Ассе до», стало называться «Од есса». Так и появилось имя у нового города – Одесса.

Скорее всего, это просто красивая одесская байка, «хохма», как сказали бы одесситы. Но ведь они и основателем города тоже считают Дюка де Ришелье, хотя он стал одесским градоначальником через восемь лет после основания города. Но, даже если предположить, что он действительно произносил эту ставшую знаменитой фразу, он-таки сильно ошибся. В Одессе с самого ее основания пресной воды не хватало катастрофически. А. С. Пушкин в «Отрывках из путешествия Онегина» впоследствии напишет:

«Однако в сей Одессе влажной
Еще есть недостаток важной;
Чего б вы думали? – воды.
Потребны тяжкие труды...»

Итак, повторюсь, Москва и «немножечко» Санкт-Петербург! Но на этом все! Своего водопровода в то время не было ни в Киеве, ни в Казани, ни в Тифлисе, ни в Риге, не говоря о Екатеринославле, откуда пришло предписание для Ростова. Поэтому ростовские «фонтаны и бассейны» до поры до времени так и оставались на бумаге…