Светлана Крузе, директор Ростовского областного музея изобразительных искусств: «Наша коллекция хороша прежде всего тем, что в ней очень мало ненужного»

Нести искусство в массы – их прямая обязанность, главное, чтобы массы хотели это искусство принимать. Но далеко не каждый житель столицы юга России знает, например, что в областном музее изобразительных искусств выставлено полотно, к которому приложил руку сам Рубенс; что там можно полюбоваться работами Айвазовского и Шишкина... В наш прагматичный век, пока под картиной не будет вывешена информация о ее ценовых перспективах аукционов Sotby's и Christie's, трудно убедить посетителя в ценности представленной экспозиции. Хотя, с другой стороны, именно благодаря раскрученности Дали и Гойи два года назад Ростов увидел работы этих гениев, а сейчас принимает выставку Шагала. Люди готовы платить за возможность увидеть то, за что другие – очень богатые люди – готовы платить немыслимые деньги; прикоснуться к бесценным экземплярам, постоянно растущим в цене. Об искусстве, его цене и ценности 161.ru побеседовал с директором Ростовского областного музея изобразительных искусств Светланой Крузе

– Светлана Валерьевна, успех выставки Гойи и Дали показал, что ростовский зритель готов к великому. Но другого гения – Шагала – мы видим только через два года. Почему?

– Даже крупные музеи жалуются: очень трудно сейчас стало работать и привозить выставки. Это очень дорогое удовольствие. Да, выставка Гойи и Дали прошла успешно, но сколько было проблем при ее организации – это трудно описать. Начиная от таможни и заканчивая перевозкой. Ведь коллекция пришла к нам из Германии, из частных коллекций, поэтому было необходимо провести ее таможенное оформление, оставить многомилионный залог за картины. Он потом, конечно, возвращается, но все равно – эти деньги ведь надо где-то взять. Хорошо, что часть проблем взяла на себя компания, которая выступила организатором выставки. Они не хотят озвучивать цифры, но это очень большие деньги. Частично залог внес Райффайзенбанк, частично – сам коллекционер.

– Иными словами, кабы не бизнесмены, не видать нам работ гениев?

– Увы, но это так. У нас есть целевые программы, которые оплачивает федеральное министерство, но их хватает далеко не на все. Вот сейчас я занята идеей проведения Южно-российского биенале художников. Очень не хочу рассказывать об этом заранее, но посудите сами: чем мы хуже других городов? Почему бы нам раз в два года не проводить биеналле современного искусства на базе наших прекрасных выставочных залов.

– А зачем? Это же тусовка для посвященных, что она даст рядовому жителю города?

– Любой город должен сам формировать социокультурную среду, в которой предстоит расти его детям. Вот о Ростове любят говорить, что город – купеческий, здесь интересно только коммерческое искусство, и что современные художники донские стараются работать только в этом направлении – пишут интерьерные работы и пр. На самом деле у нас очень много молодых талантливых художников. Потенциал у города хороший. У нас третий по численности региональный союз художников. Работы этой старой гвардии выставлялись на аукционах «Кристи» и «Сотби». Я вообще уже давно выступаю за то, чтобы ввести понятие Ростовская школа живописи. Пока есть только московская и питерская. Кстати, Тимков – известный донской художник – стал ярким представителем питерской школы... А вообще, я ярлыков не люблю. Границы искусства современного очень размыты. Четко различимо лишь коммерческое и некоммерческое...

– Все равно: то, о чем вы говорите в большей степени относится к внутренней кухне донской живописи. Да, надо поддерживать местных талантливых художников и развивать донскую школу живописи. Но кто ее будет ценить? Не правильнее было бы больше времени уделять формированию художественного вкуса у подрастающего поколения, просто загоняя их в залы вашего великолепного музея?

– В этом деле – формировании вкуса – главное – это то, что дают родители и школа. Да, мы отметили нехорошую тенденцию: раньше к нам чаще приводили школьников. Я не знаю, что случилось. То ли дети изменились, то ли учителя. У нас очень хорошие экскурсоводы, хорошие выставки, но все равно... Сейчас в связи с расширением штата я набрала много очень хороших девушек молодых, которые увлечены своей работой и умеют прекрасно ладить с детьми. Есть даже специальные программы работы с детьми, в садики выезжаем, с трехлетними работаем. Но здесь должна быть общая заинтересованность. Я разговаривала с министром образования Гуськовым, он говорит: «Приносите свои предложения, мы будем рассматривать». Но вы поймите: я не могу требовать, чтобы учителя заставляли детей ходить в наш музей за деньги.

– А бесплатно? За границей очень многие музеи пускают на свои площади школьников бесплатно. Видела своими глазами в американском музее школьный урок в экспозиционном зале – сидят на полу, кружком, учителя слушают...

– Поймите: мы ведь не благотворительная организация. У нас есть план, который никто не отменял. У каждого научного сотрудника есть план по посетителям, по количеству проведенных экскурсий. Бесплатных посетителей ему никто не засчитает! Он может их проводить – ради бога, но и план он тоже должен выполнять.

– План?! У сотрудников государственного музея изобразительных искусств? То есть вы должны приносить доход?

– У всех музеев есть финансовый план. Например, надбавки и премии сотрудникам можно выплачивать только из перевыполненного плана.

– У меня было такое представление, что заработанные от продажи билетов деньги идут на мелкие нужды музеев: там шторки новые повесить, здесь перила покрасить... Ладно, еще с Третьяковки или Эрмитажа требовать план – там такие туристические потоки. Но с провинциального музея-то что спрашивать?

– Конечно, мы не так много зарабатываем. И уж тем более не можем заработать на то, чтобы покупать новые экспонаты, скажем, XVIII или XIX веков. При желании мы можем из этих заработанных денег брать средства на покупку картин, но цены на стоящие произведения искусства – сами понимаете... А захламлять музей малоценными работами не хочется.

– Кстати, а как сейчас пополняются фонды музея?

– Хороший вопрос. Был подарок в 2007 году от главы компании «ЛитерПолис» г-на Алексеева. Это наш спонсор, они наших молодых художников спонсирует. Они подарили портрет девушки неизвестного художника XIX века. Мы скоро надеемся устроить презентацию этого полотна. Его уже отреставрировали, сейчас специалисты занимаются реставрацией рамы. Реставрация – процесс небыстрый, тем более качественная. Хотим, чтобы презентация была сказочной.

– Это вам повезло?

– Да, это чистой воды везение. К сожалению, меценатство здесь не очень развито. Но не надо думать, что это беда только провинциальных городов. Это общая проблема сейчас.

– Но ведь фонды пополнять надо? Как покупать экспонаты, за какие деньги?

– Система такая: надо эти траты планировать заранее. Вот недавно нам принесли и предложили блюдо. Просто замечательный экспонат. Денег нет. Мне надо их заказать в министерстве. И то: если я их запланировала еще в прошлом году. Хотя я же не могу знать, сколько денег и на что мне понадобиться. Если же деньги есть, пока моя заявка пройдет все стадии согласования, продавец может передумать и продать экспонат тем, кто сможет рассчитаться без лишних проволочек. Очень сложно покупать работы у коллекционеров.

– Но вам как директору провинциального музея не стыдно перед своими коллегами за то, что уже есть? Как мы смотримся на общем фоне?

– Что вы! У нас замечательная коллекция. Несмотря на то, что лишь чуть больше шести тысяч единиц хранения, я считаю, что у нас коллекция очень достойная. Очень хороший раздел древнерусского и русского искусства. В свое время сотрудники закупали не только наших, донских художников, но и выезжали в Москву, в Санкт-Петербург. К тому же у нас великолепная коллекция западноевропейского искусства, восточная коллекция, которая еще ждет своего часа.

– Но ведь у вас появились новые залы в здании на Чехова, 60. Чего еще желать?

– Хранение фондов – одна из самых актуальных проблем сейчас. Для сохранности экспонатов требуется специальный режим температуры и влажности, все это должно тщательно контролироваться. У нас вот проблема – надо воздух подсушивать. В новом здании, при его проектировании, все это было учтено. А вот на Пушкинской – сложнее: старинный особняк, там провести все эти коммуникации сложнее. А, скажем, выставлять коллекцию древнерусского искусства гармонично именно в том здании, хотя она и требует большего внимания как раз с точки зрения сохранности. Спасибо Владимиру Федоровичу Чубу: из его фонда были выделены деньги на покупку специальных выдвижных рам для хранения картин. Это очень дорогое удовольствие для музея, но вот теперь и мы располагаем таким оборудованием.

– Наверное, в связи с демонстрацией таких дорогих работ, как полотна Шагала и Дали, требуются немалые затраты дополнительные на охрану?

– Организаторы с самого начала обращают внимание на организацию охраны в музее, так что мы изначально неплохо подготовлены к приему такой выставки. Ну и, конечно, будут предприниматься дополнительные меры.

– Что-то особенное ждет посетителей?

– Чем нам нравится сотрудничество с «ЕвроАртом» – это их подход к организации выставок. Сейчас мало привезти знаменитого автора – есть люди, которым Шагал, скажем, безразличен. Необходимо еще подать работы. Работы Гойи и Дали, например, были оформлены в паспарту со специальным стеклом, которые не пропускают ультрафиолет и не бликуют. И визуальный эффект от этого превосходный, и сохранность картины обеспечена. Выставка работ Шагала посвящена библейской легенде об Адаме и Еве. При декорировании зала использованы ткани синего и бордового цвета. Особую атмосферу выставке придадут свежие живые яблоки, разложенные повсюду.

– Возвращаясь к вашей коллекции, понимаю, что для вас как для директора все экспонаты важны и ценны. Но спрошу так: потеря какого экспоната стала бы самой тяжелой утратой для музея?

– Знаете, вместо ответа я дам вам посмотреть план эвакуации здания музея на Пушкинской на случай пожара. Это утвержденная инструкция, с которой тщательным образом ознакомлен каждый сотрудник. Они все знают, кто какой экспонат из какого зала выносит в первую очередь. Так, в случае пожара из первого зала такой-то сотрудник первым выносит «Портрет атамана» Ефремова, из второго «Лунную ночь» Айвазовского, из третьего – «Лосиный остров» Саврасова, из четвертого – Сурикова... Вот это так называемая первая очередь. Но совершенно очевидно, что и «Сусанна и старцы» Рубенса, и ряд других работ представляют совершенно особую ценность, которую нельзя измерить ничем. Знаете, если бы не дай Бог нечто такое там произошло, я бы не знала, что делать, села бы и плакала посреди зала. Ведь известен случай, когда сотрудники одного важного учреждения во время пожара стали прятать документы в несгораемые шкафы и в результате погибли все. Самое ценное – это человеческая жизнь. Наша коллекция хороша прежде всего тем, что в ней очень мало ненужного. Может ведь быть и 15, и 20 тысяч единиц хранения, а гордиться нечем.