Сергей Мирошниченко, режиссер, секретарь Союза кинематографистов России, руководитель студии «Остров»: «Пора рассказывать о людях, за которыми хочется идти»

Этой осенью на телеэкраны вышло долгожданное продолжение документальной ленты Сергея Мирошниченко «Рожденные в СССР. 28 лет. Дети перемен», а затем были показаны все предыдущие серии российско-британского проекта. Имя Сергея Мирошниченко с уважением произносят в мире документалистики. Его творчество хорошо известно поклонникам документального кино, которое сегодня редко попадает на экраны телевизора и, тем более, на широкие экраны. Их можно увидеть только на фестивалях. О проблемах современной документалистики, о героях нашего времени мы говорили с Сергеем Мирошниченко.

Три поколения

– Когда была задумана работа об Александре Солженицыне?

– Это подарок судьбы, я ее не планировал и не напрашивался на встречу с Солженицыным, мне позвонили и предложили сделать фильм. В моих картинах три ряда героев: люди старше меня, мои учителя – такие, как Жженов, Солженицын, Алешковский, Оболенский. Второй ряд – мои сверстники: Гергиев, Путин... Мы практически одногодки. Думаю, что сниму еще несколько фильмов о своих сверстниках: о Юре Шевчуке, аниматоре Саше Петрове, о режиссере Александре Сокурове, об Юрии Арабове... Все они интересны не только России, но и миру. И третий ряд героев – молодежь. Это мой проект 7 Up, ему уже 21 год, завершена работа над очередным фильмом этого проекта «Рожденные в СССР. 28 лет». Так что я наблюдаю три поколения россиян.

– Будет ли продолжена тема «великие зэки»?

– Они практически ушли. Но у меня есть Георгий Жженов, Юз Алешковский, Александр Солженицын – этого, думаю, вполне достаточно. Сожалею, что не снимал Дмитрия Лихачева.

– Никогда не хотелось снять документальное кино о людях с улицы?

– Сегодня Россия нуждается в лидерах. А современные документалисты, напротив, очень увлечены обычными людьми, даже слишком обычными – полумаргиналами. Думаю, пора рассказывать о людях, за которыми хочется идти. У меня недавно был разговор с хранителем Красногорского архива кино, и она сказала мне, что буквально вылетело из временного отрезка 10-15 лет документальной летописи, потому что все эти годы документалисты снимали людей чересчур обычных. Поэтому мои фильмы в архиве кладут на особое хранение. Ведь потомки всегда оценивают предыдущие поколения по личностным вершинам.

– У вас сейчас есть свой курс во ВГИКе. Значит, интерес к документальному кино в России сохраняется?

– Конкурс в моей мастерской всегда порядка 30-45 человек на место. Поэтому можно говорить о том, что интерес сохраняется. Кроме того, поступают на документальное кино не только россияне, но молодые люди из зарубежных стран. Интерес у поступающих есть, нет четкого понимания у нашего государства, что делать потом с этими профессионалами. Должны быть места, куда выпускники, в том числе и мои, могут прийти. Не так давно я поинтересовался этой проблемой в США и был удивлен, когда услышал, что корпорации присматриваются к студентам уже курса с третьего, стремятся выдающимся студентам оплачивать обучение. Есть даже компании, которые вербуют выдающихся студентов. А у нас в документальном кино сложилась страшная ситуация – закрыли государственные студии, разрушили их по сути. Куда устраиваться молодому кинодокументалисту? Не все же могут становиться дельцами. Да я и не воспитываю дельцов. Я воспитываю режиссеров. Учу их делать качественный продукт.

– В России такие люди сегодня не востребованы?

– К сожалению, профессионала, который может сделать качественный продукт для всего мира, не уважают сегодня в России. Ситуация такова – машины мы делаем только для себя, самолеты – только для себя, раньше оружие наше покупали, сегодня и здесь наступают перемены... И не понимают государевы люди, что человек, создающий продукт, интересный всему миру, – особо ценен! Лишь единичные фильмы нашего игрового кино сегодня выходят в мировой прокат – это фильмы Сокурова, Звягинцева. В российском документальном кино такой продукт тоже есть. И ребят своих я направляю в эту сторону. Картину для России снять легче. И очень трудно сделать фильм, который был бы интересен всем и его смотрели бы на телеканалах разных стран в прайм-тайм.

– Снимая свое кино, вы всегда ставите такую задачу?

– Нет, конечно. Но фильм о Валерии Гергиеве, например, смотрел весь мир. Хотя тема там сложная – война с Грузией. Зрители, а это были платные просмотры в кинотеатрах Франции, Италии, с интересом смотрели. И «Рожденные в СССР» вызывает неизменный интерес в разных странах.

– Сейчас героям фильма «Рожденные в СССР» по 28 лет. Вы сказали, что снят и смонтирован новый фильм. Когда привезете его в Челябинск?

– Пока ни с кем об этом не разговаривал, но, надеюсь, привезу и покажу. Хотелось бы показать это здесь, особенно челябинским студентам.

– В кинотеатрах возможен такой прокат?

– Большую часть фильмов я сегодня делаю для ТВ. Фильмы заказывают каналы, прежде всего, телеканал «Россия».

«Смотрим, обсуждаем»

– Известно, что вы тесно сотрудничаете с каналом «Культура».

– Да, мы делаем сейчас большую программу о шедеврах мирового документального кино, показали уже более 30 картин. После просмотра молодежь в студии и эксперты обсуждают увиденное. Каждую субботу вечером можно увидеть эту программу, она называется «Смотрим, обсуждаем».

– О чем снимают фильмы ваши студенты, и есть ли среди студенческих работ очень талантливые?

– Обычно я набираю курс таким образом, чтобы ребята были не похожи в своем творчестве. Не люблю фабрику одинаковых людей, армию, которая снимает фильмы про простых людей. Считаю, что и на меня мои студенты не должны быть похожими. Поэтому снимают они все по-разному и про разное. Сейчас мои четверокурскники сделали курсовые картины, восемь из них я бы с удовольствием привез сюда и показал. Они уже получили призы на международных и российских фестивалях. И людей они снимают разных – от оппозиционеров-революционеров, которые в тюрьме сидели, до известных врачей, музыкантов.

– Какова судьба этих картин?

– Студенты должны учиться, для них эти ленты – просто упражнения. Для ТВ нужны картины не студенческого качества. Но готовлю я своих студентов для работы на ТВ. Во всем мире, кроме нашей страны, документалисты, даже делающие арт-проекты, работают для телевизионных каналов. Потому что прокат документального кино ограничен. Как правило, это малые залы. Лишь в редких случаях документальные картины, типа «Океана», «Птиц», в которые вкладываются миллионы евро и долларов, выходят в большой прокат, и эти вложения со временем окупаются. И очень редко картины, снятые за очень небольшие деньги, получают огромные прибыли в прокате. Была картина, например, о стариках, которые создали хор и со своим дирижером ездили по городам и весям и давали концерты. В ней столько жизненной силы, что весь мир с удовольствием ее смотрел. Зритель идет на то кино, где даже через тернии, но герои стремятся к звездам – это надо понимать.

Для хроники

– Как вам работалось с Владимиром Путиным?

– Это, бесспорно, личность. Иногда сложно снимать человека, потому что он не может мыслить в кадре, не может быстро находить ответы на парадоксальные вопросы. У него есть функциональная готовность ежеминутно принимать решения. И еще одна черта меня поразила. Во время встреч с президентами, министрами люди обязательно что-то просят, подают бумаги, которые надо подписать. Ельцин был добрым человеком. Он много чего подписал, даже не читая. Путин все читал, как я его помню по 1999 году. Сейчас ничего не могу сказать, потому что люди меняются.

– Этот фильм где-то показали полностью?

– Его никак не показали.

– Почему?

– Я не раз делал картины, которые и теперь лежат на полке, их никто не видел. Это не проблема. И канал, который заказывает, это хорошо понимает – это фильмы для хроники. Но, самое интересное, – говорят, что мой фильм о Путине есть в Интернете.

– Сергей Валентинович, известно, что ваш дед был репрессирован, и потому семья оказалась в Челябинске.

– Дед мой Илья Иванович – петербуржец, у его семьи там был большой дом. Он до сих пор цел, я своих детей приводил к нему, показывал. После 1917 года семья деда снимала комнату на Васильевском острове. Была у деда прекрасная коллекция картин, он передал ее в «Русский музей», у нас осталась только одна небольшая работа Поленова. Дед мой учился в двух университетах, чтобы получать две стипендии. По нынешним временам он был инженером-электриком, строил теплоэлектростанции и тянул линии электропередач по дореволюционному плану гражданина Романова, но потом сказали, что это был план товарища Ленина. Так как дед знал несколько иностранных языков, то он получал из Германии, Франции, Англии все документы на оборудование и руководил сборкой этого оборудования для электростанций. Липецкая, Воронежская, Ярославская, Рыбинская и другие линии ТЭЦ были построены в том числе и моим дедом. Обвинен он был в покушении на Сталина, но на допросах ничего против себя не подписал и поэтому, просидев два года в Воронежской тюрьме, вышел, когда Берия сменил Ежова. Бабушка носила ему передачи и рассказывала, что женщины не имели права стоять в очереди, они ходили по площадке перед воротами тюрьмы и спрашивали, кто последний за керосином. И, когда открывалось окно в воротах, подавали туда посылку. Если приняли, значит, арестованный жив. Дед выжил и вышел из тюрьмы, но значился врагом народа и, когда началось перед войной строительство ЧМЗ и электростанции в Челябинске, он отправился на это строительство. Дед, бабушка, мама моя жили в двухэтажном доме на ЧМЗ.

– Когда вы узнали эту семейную историю?

– Я знал ее еще мальчишкой, дома мы говорили об этом, никто ничего не скрывал.

Проект всей жизни

– Ваши дочери тоже снимают документальное кино?

– Старшая дочь – Мария Миро (она так сократила фамилию) – сняла две картины. Обе в Челябинской области. Фильм «Угольная пыль» (о копейских шахтерах) позволил ей войти в тройку лучших кинодокументалистов Европы. Фильм «Человек из меди» – о проблемах Карабаша. Жаль, что в Челябинске не было премьеры ни того, ни другого. Училась Маша у Бориса Караджева. Сейчас она ведет передачу на «Культуре» в качестве продюсера и готовится к съемкам большой полнометражной документальной картины. А вторая дочь – Ангелина Голикова – окончила курс у Хотиненко, сняла сказку по Андерсену и несколько документальных работ, две показаны по ТВ.

– Почему не брали их на свой курс?

– Нет, что вы, это невозможно. Учить своих детей – это погубить.

– Когда начинали снимать свой проект 7Up «Рожденные в СССР», понимали, что он станет проектом всей жизни?

– Нет, конечно, я тогда не понимал ничего, начав снимать семилетних детей. Понимать ценность этого проекта я стал, когда начал снимать уже четырнадцатилетних, то есть спустя семь лет. И это был фильм о том, легко ли быть молодым в переломный исторический момент? Мы снимали второй фильм в 90-ых. Я стал понимать, что это летопись. Особенно это ощущаешь, когда общаешься со специалистами из Красногорского киноархива. Теперь-то я, конечно, понимаю ценность этого проекта и то, как важно его сохранить, передать в надежные руки, потому что снимать этих героев нужно до их семидесятилетия.

– В руки дочерей?

– Этот проект я делаю не один, в том числе и дочь мне помогает. Работает целая команда – и мои студенты, и группа специалистов. Ведь это не просто документальный фильм, это огромный проект. Сегодня 18 наших героев живут в разных странах мира, некоторые даже в Аргентине. И о каждом из них уже снято по 600 часов материала.

Ответственность за продукт

– Как сложно находить деньги на такие проекты сегодня. Может быть, вам это дается легче?

– Мне, конечно, легче, потому что государство меня поддерживает. Даже не государство, а конкретные люди. Есть, например, Олег Борисович Добродеев, который дает мне деньги всегда. Он – один из самых интересных людей нашего времени, историк, образованнейший человек. Не подумайте, что я его за деньги хвалю. Наше сотрудничество началось, когда он мне заказал картину о последнем императоре, будучи тогда главой НТВ. Я снимал фильм и удивлялся, кому пришла в голову такая идея? Познакомились мы позднее. Его отец, кстати, был талантливым сценаристом, и Олег Борисович прекрасно знает документальное кино.

– Значит, на фильмы деньги есть.

– Да, сложнее содержать студию. А она нужна, потому что для создания документального кино нужен бульон. Сегодня многие, вспоминая Леонида Оболенского, рассказывали о создании ТВ в Челябинске. Говорили о роли Оболенского в создании челябинского телевидения, которое и было тем бульоном, где рождались молодые операторы, звукооператоры... Но чтобы содержать такой бульон, нужны большие обороты. Мы уже забыли сегодня, кто такие редакторы, а редакция на студии нужна, нужны сценаристы. Сейчас документалист – это человек с камерой, который что-то наснимал, потом сам смонтировал и показал. Это абсолютно неправильно. В результате всего этого и погибли сценаристы документального кино как класс. Вот почему я хочу сохранить свою студию.

– Приглашаете ли работать на студию своих учеников, и были ли случаи, когда вы ученикам помогали найти деньги на их фильмы?

– Несколько раз. Я не искал, я просто свои деньги отдавал и все. Да, стараюсь, чтобы мои ученики снимали у меня на студии. Надо возрождать студии в стране, ту же Свердловскую, например. Убили ситуацию, когда были базовые киностудии и студии телевизионных фильмов. И потому мы давно уже международные фестивали не выигрываем. Недавно отбирали российские картины на Московский фестиваль, и я с ужасом понимал, что поставить наших кинодокументалистов и их работы в ряд кинодокументалистов мирового уровня просто невозможно! Мы потеряли не только студии, мы потеряли еще и ответственность за свой продукт, потому что порой у нас люди получают гораздо большие деньги, чем на западе, но уровень и качество их работ ниже, чем у западных кинодокументалистов.

– Если фестиваль в честь Леонида Оболенского станет в Челябинске постоянным, не хотелось бы вам в его рамках сделать программу документальное кино?

– С огромным желанием готов подбирать документальные ленты для фестиваля, если меня пригласите. Думаю, это необходимо.

– Леонид Оболенский был вашим учителем. Что до сих пор несете в себе из тех встреч, разговоров, и, может быть, передаете своим ученикам?

– Когда говорил сегодня об Оболенском, то ошибся в ударении. Я бы хотел, чтобы у нас сохранилось то отношение к русскому языку, которое было у него, – приблизиться к этой высоте, наверное, уже невозможно, но стремиться надо. Леонид Леонидович очень хорошо знал русский язык, любил его, занимался им, внимательно изучал его. Это очень важно, потому что, занимаясь этим языком, ты получаешь в награду огромный мир. Знать нужно и иностранные языки, только так можно стать человеком мира. Он был человеком мира. И до последних дней оставался мужественным человеком, настоящим мужчиной. Этому тоже стоит учить и учиться.

Сергей Валентинович Мирошниченко родился 24 июля 1955 года в Челябинске.

В 1983 году окончил режиссерский факультет ВГИК по специальности «режиссер документального кино и телефильма» (мастерская А. Кочеткова). С 1984 по 1993 год работал режиссером на Свердловской киностудии, с 1993-го – на студии «ТРИТЭ». С 1998 года ведет мастерскую режиссуры документального кино во ВГИКе. С 1999-го – художественный руководитель студии «Остров». Заслуженный деятель искусств России. Автор нескольких десятков кинофильмов, в числе которых: «Солженицын. Жизнь не по лжи», «Неизвестный Путин. Мир и война», «Точильщик», «Госпожа Тундра», «Убийство императора. Версии», «Минута молчания», «Рожденные в СССР».

Призы и награды:

1987 год – Гран-при МКФ в Оберхаузене в разделе неигрового кино («Госпожа Тундра»).

1988 – Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых («А прошлое кажется сном»...).

1988 – Премия «Ника» за лучший неигровой фильм («А прошлое кажется сном»...).

1993 – Главный приз, Приз критики «За поэтическое исследование мира человеческих отношений» («Таинство брака») на ОКФ неигрового кино «Россия» в Екатеринбурге.

1995 – Приз «Золотой Витязь» за лучший документальный фильм («Убийство императора. Версии»).

1995 – Премия «Ника» за лучший неигровой фильм («Убийство императора. Версии»).

1995 – Премия им. Дж. Грирсона, Вторая премия за лучший документальный фильм года («Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР»).

1998 – Приз Британской Королевской академии за лучший документальный фильм года («Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР») .

1998 – Гран-при «Сталкер», Приз Гильдии кинорежиссеров, Приз Гильдии киноведов и кинокритиков («Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР»).

1998 – Премия «Эмми» Американской академии телевидения за лучший документальный фильм года («Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР»).

2003 – Премия «ТЭФИ» за лучший телевизионный документальный фильм/сериал («Георгий Жженов. Русский крест»).

2007 – Приз «Сталкер» за лучший неигровой фильм («Рожденные в СССР. 21 год»).

2007 – Премия «Ника» за лучший неигровой фильм («Рожденные в СССР. 21 год») и другие.