С каторги — в любовники императрицы: неожиданные факты о жизни атамана Платова

Этот год назван Годом Матвея Платова — прославленного атамана донского казачьего войска, чьи действия помогли одолеть великую армию Наполеона. Но что за человек скрывался за помпезным мундиром кавалериста? Корреспондент 161.RU Григорий Ермаков побеседовал с заведующим лабораторией казачества ЮНЦ РАН, доктором исторических наук Андреем Венковым — о настоящем атамане Платове.

— Платова не любили. Он был высокомерен — всё-таки любовник царицы. Кто ему что скажет? — начинает с козырей Венков. — Он на всё через зубы плевал. Он был выскочкой, жестким человеком, вором и матерщинником. После его смерти адъютанты даже отлили шесть медалей с его любимыми ругательствами. Самое мягкое, что он выдавал: «От родной сестры триппер подцепишь». Такое считалось неприемлемым среди казаков. Так что моральный облик был тот еще.

Платова запомнила вся Европа. Хотя предпосылок, если взглянуть на старт его карьеры, не было. Согласно биографии, Матвей Платов родился в казачьей столице Черкасске, но не в ее центре, а в станице Прибылянской. Это всё равно что сейчас сказать про ростовчанина с Сельмаша: «Да, коренной, но с окраины».

Когда началась Русско-турецкая война (1748–1774), юный Платов пошел на службу в полк своего отца: такая была традиция — служить со своими, ведь свои не бросят.

— Когда начался поход в Крым, который возглавлял князь Василий Долгоруков, позже прозванный Крымским, никто из казаков не хотел идти к Долгорукову под командование. Он был племянником того самого Долгорукого, что громил казаков во время Булавинского восстания — выбил больше, чем живых оставил. Согласился с ним ехать в поход только Платов.

Когда Платов явился, уже будучи хорунжим, его поступок оценили. В течение года ему дали чин есаула и поставили старшим над всеми ординарцами. А там еще через год дали и командование казачьим полком — и это всего в 18 лет.

— После этого Долгоруков его и двигал. Взять ту же знаменитую битву у реки Калалы, когда они отбились от крымчаков, пока везли зерно для ногайцев. После нее в Петербурге в газете вышла заметка: десть, есть такой молодой полковник, который отбился в неравном бою. И автор заметки — Долгоруков. Где это видано, чтобы командующий армией так рекламировал своего бывшего ординарца? Так что да, у него был очень редкий по тем временам взлет, — отмечает Венков.

После успехов в Крыму Платова выделили в высшем свете. Отношение будущего атамана к этому положению характеризует следующий факт: в Ростовской области осталась масса послужных списков. Каждый донской офицер ежегодно должен был подавать отчет — где служит, сколько ему лет, какие подвиги он совершил, сколько орденов заработал, каким имуществом обладает, женат ли он. Это вроде налоговой декларации, которую раньше ежегодно сдавали чиновники.

— И нигде нет ни одного послужного списка Платова. Но есть куча отписок, дескать, «послужной список подан лично князю Потемкину», — говорит Венков.

Роль Платова в преобразовании Ростовской области профессор сравнивает с ролью Петра Первого. Петр пробивал окно в Европу, а Платов фактически сделал донских казаков «брендом России в Европе».

— Позже, когда Николай I ездил знакомиться с английской королевой, он представлялся в казачьем мундире. При Платове донские казаки были символом России.

Интересно, что и в управленческих вопросах Платова сравнивают с Петром Великим. Как и первый император атаман боролся со старыми порядками и теми, кто за ними стоял. До появления Платова верхушка донского сообщества представляла собой олигархат — своего рода мафию, которая держала всё в своих руках, говорит Венков. Как Петр боролся с боярами, так и Платов боролся с казаками-олигархами.

— Интересно вот что: как Петр боролся с боярами? Бросил всех старых бояр в Москве, а тех, кто за него, увез с собой в Петербург. Так и Платов основал Новочеркасск. Старую донскую олигархию он оставил в Черкасске (ныне Старочеркасск), а сам уехал со своими сторонниками основывать новую столицу донского казачества, — рассказывает Венков.

Причем Платов подошел к делу осторожно — придумал легенду о необходимости переноса столицы донского казачества. Он мотивировал перенос тем, что Черкасск постоянно затапливает по весне. Когда Дон был пограничной рекой, это было удобно, это отрезало ногайцев и татар от города, оказывавшегося на острове. Во времена Платова пограничье отошло на Кубань, так что оборонительная значимость города снизилась. Так что Платов организовал два строительных полка, покинул Черкасск, якобы для строительства дамбы, а сам же отошел в Волчий Кут, где и возвел новую столицу донского казачества.

Но не всё было гладко в отношениях Платова с властью. В 1800-х на него завели дело. Как следует из материалов следствия, атаман был участником некого «консилиума, который держали в Персии». Эта встреча поставила под угрозу карьеру и жизнь Платова — его заподозрили в измене Российской империи.

— В 1796 году был задуман поход против турок. Суворов должен был наступать через Дунай, брат фаворита Платона Зубова, Вениамин Зубов, должен был идти через Кавказ, а Екатерина с Платоном Зубовым — на кораблях, во главе флота, прямо под стены Константинополя, — рассказывает Венков. — Но план этот возник в 1796 году, а это год итальянского похода Бонапарта.

Наполеон перевернул вверх ногами всю Европу: захватил Италию, разгромил Австрию. Имея под боком такую войну, Екатерина не решилась идти в Турцию — «надо было Европу спасать», говорит Венков. Единственный, кто всё-таки пошел в поход, — Вениамин Зубов, который взял с собой походным атаманом Платова.

Платов и Зубов захватили территорию современного Азербайджана и Армении. В планах был поход на Тегеран, но внезапно умерла Екатерина Великая. Сменивший ее на престоле Павел приказал войскам возвращаться. Но сделал это не через командующего, а передал приказ напрямую полковым командирам. Оказавшись в такой спорной ситуации, Зубов и Платов собрались и взяли совет.

— Видимо, у Павла было подозрение, что они как-то будут сопротивляться возвращению, по крайней мере. В итоге оказалось, что Павел был недалек в своих подозрениях: убил-то его двоюродный брат Зубова, дареной золотой табакеркой, которую ему Суворов подал, — рассказывает Венков.

Годы спустя в Тильзите Наполеон подарит Платову табакерку, но об этом позже.

По возвращении на родину Платова моментально потащили через обвинения — дескать, с казаками своего полка не расплатился. Был суд, доказательств этому не нашли — оказалось, что это еще казаки ему должны. Платова хотели было отпустить, но поместили в Кострому под надзор — там он сидел вместе с Ермоловым, почти всё царствование Павла.

— Действительно, Платов — единственный из донских чиновников, офицеров, кто при Павле I не получил ни одного производства. Наоборот, сидел. Но еще в Петербурге, когда он был вместе с Потемкиным при дворе Екатерины II, после штурма Измаила, он познакомился с женой Павла I. Вся жизнь Платова в XIX веке, как пишут, прошла в его теплой дружеской переписке с супругой Павла. Переписка прекратилась, но при интересных обстоятельствах — когда Платов привез из Англии любовницу. Но, возможно, его общение с ней сыграло какую-то роль, что с Платовым всё получилось именно так.

— Когда Наполеон собрал огромные силы и двинулся на Москву — его действительно заманивало русское командование вглубь империи. Когда шло Бородинское сражение, русские войска, которые до этого были против турок на Дунае, были уже на границе Польши. Они ему в тыл зашли. Наполеон думал, что возьмет Москву, подпишет мир и всё урегулируется.

Платов был прирожденным воином, считает Венков, он «великолепно чувствовал войну». Его боевые товарищи вспоминали, что, когда Наполеон ушел в отступление, все наседали, дескать, необходимо догонять, отрезать, брать в плен и так далее. Платов же действовал спокойнее — зачем догонять? Всё равно будут отставшие.

— Его Денис Давыдов на это всё подбивал. А Платов ему говорил: «Чего же ты носишься, как худой щенок?» Платов садился, накатывал и говорил: ну пусть бегут, выматываются, а там мы их и возьмем без сил, по одному. Знаете, как в том анекдоте про двух быков на холме — старого и молодого? — шутит Венков.

Так что критики Платова называли его сибаритом и любителем горчичной водки. Споры были не только с Давыдовым, но и с Барклаем-де-Толли, причем неоднократно.

— Первый раз, на Березине, Платов указывал, где Наполеон будет переправляться. Его не послушали. Второй раз — под Лейпцигом, в октябре 1813 года. Наполеон фактически оказался в окружении — у него не осталось разведки, казаки выбил его конницу. В первый же день трехдневного сражения, Платов писал де-Толли, что Наполеон будет отступать на Веймар. Он просил поставить его туда с казаками, для перехвата. Тогда его поставили прямо в противоположном направлении. И в итоге Наполеон прошел именно там, где говорил Платов. Вот так их личный спор, можно сказать, встал поперек победы, — рассказывает Венков.

Да и при сдаче Москвы были споры. Как считает Венков, сдача города Кутузовым была соркестрирована императором: сам он не мог сдать город, не мог сдать и де-Толли — как немец может сдавать русские города? Так что поставили на это Кутузова.

— Кутузов писал царю, что не удавалось найти место для сражения, потому что Платов, командуя арьергардом, никогда не мог остановить французов. Не дал времени подобрать поляну, так сказать. Вот и получалось, будто «из-за дурачка Платова мы Москву и сдали». Так что чуть снова его не обвинили в измене, — говорит Венков.

Платов потом тоже писал Кутузову, как говорит Венков, с посланием в духе: «Ну, блин, ты че?» Тут же казачьи командиры написали рапорт: «Болеем, воевать не можем». Тут-то Кутузов и всполошился — срочно выделил 10 полков Платову под командование.

Возвращаясь к табакерке от Наполеона для Платова — то было до похода на Москву, в 1807 году. Бонапарт бился с Англией — это был его главный враг. Его войны во многом это отражение борьбы молодого французского капитализма со старым капитализмом, подчеркивает Венков. Франция пыталась лишить Англию рынков.

— Наполеон встречался с царем, и тот представлял ему Платова. Что роднило их? Ну если вы увлекаетесь астрологией — и Платов, и Наполеон были львами. Характерами они сошлись, похоже. Друг друга оценили. Наполеон говорил: «Мне бы полк казаков, я бы прошел весь мир». Платов, понятное дело, бесился. Как так? У меня этих казаков — море, а я, выходит, мир пройти не могу? — рассказывает Венков.

В 1813 году русские первые полгода воевали, считай, одними казаками. Страшные потери после Бородино серьезно истрепали армию, остались казаки. Это видела вся Европа, что воюют казаки. И англичане, враги Франции, это видели. Платов даже отмечал: «Как так? Меня дома так никогда не награждали и не славили, неужели в Англии такой народ?» Чуть ли не на руках носили, говорит Венков.

— В Англию ездил не только Платов, но и фельдмаршал Блюхер — начальник прусской кавалерии. Он был постарше Платова, и они с ним часто вместе пили, он старичок был бойкий. Блюхеру в Англии, в Оксфорде, дали диплом доктора. Он тогда ляпнул: «Хорошо, пусть я буду доктор, но он мне — начальник штаба. Дайте ему хотя бы аптекаря», — приводит шутку Венков.

Так Матвей Платов оказался первым русским, что получил диплом почетного доктора Оксфордского университета. Во многом это был политический жест: в честь Платова позже даже назвали корабль.

На Дону Платова тоже любили, но во многом — из шанса прославиться под его знаменем и материальной заинтересованности. Обобрав французскую армию, казаки направляли целые обозы на родину с богатством — многие на этом смогли заработать. После победы над Наполеоном на пути домой командование над казаками дали немцам — чтобы те, двигаясь назад, не грабили и не разбойничали.

— Платов после смерти оказался неприкаянным. Сколько раз его хоронили? Сначала в Новочеркасском соборе. Но из-за систематических хищений собор рухнул. Его перезахоронили в родовом склепе. Точнее, в купленном селении в Малом Мишкино. Когда собор отстроили, его перевезли обратно. Пришли большевики и всё раскурочили. Фактически хоронили четыре раза, — говорит Венков.

Сам же родовой склеп Платова, как говорит Венков, сейчас раскурочен и разворован. Местным нужен был камень для строительства. В планах, конечно, его восстановление и создание музея. Но будет ли кто туда ездить? Из Ростова добираться далековато. Хотя и не Париж ведь, да?