«Это не только про петрушек, белочек и зайцев»: ростовский Театр кукол изнутри

Новый сезон в ростовском Театре кукол начался с премьеры спектакля «Кот в сапогах». Журналист 161.RU посмотрела представление и узнала у худрука и артистов, почему яркой игре на сцене они предпочти тяжелый труд за ширмой.

История ростовского Театра кукол началась с группы энтузиастов, которые ставили спектакли для детей в 20-х годах прошлого века. Театр как таковой появился позже — в 1935 году, а первыми спектаклями стали «Храбрый портняжка» и «Красная Шапочка». Тогда труппа работала во Дворце пионеров, а в здание на Университетском, 46 переехала только в 1967 году.

Сегодняшний худрук Андрей Крат — сын Владимира Былкова, чье имя носит театр. Когда он пришел в учреждение, отец предложил взять псевдоним — фамилию матери.

— Я служу театру с 1992 года. Мой первый спектакль — «Три поросенка». К счастью, меня хорошо приняла труппа, — рассказывает Крат. — Мы создаем спектакли для детишек, для самых невинных существ на Земле — у нас глобальная миссия. Мы привлекаем детей к театральному искусству. Это большая ответственность. Если у нас будут плохие спектакли, мы напрочь отвратим детей от театра. А поскольку в других театрах есть зрители, свою миссию, мне кажется, мы выполняем хорошо.

Кукольные представления — сложное синтетическое искусство, считает художественный руководитель. На Западе, говорит он, кукольники — это элита, ведь работающие с куклами артисты должны уметь всё делать одинаково хорошо.

— Кукольники должны красиво петь, попадая в ноты, как в музыкальном театре. Должны хорошо двигаться и говорить, как артисты драматического театра. У них, как у танцоров балета, должна быть красивая пластика, — считает Крат. — И, помимо этого, артист театра кукол еще и владеет секретами одушевления неживой материи — кусочек папье-маше, тряпочка, кукла… Всё это может заставить и ребенка, и взрослого улыбаться или грустить, и самое главное — материя заставляет следить за своей жизнью в течение часа — это чудо.

Все спектакли тщательно проверяются перед показом.

— Предположим, лиса хочет съесть колобка. Мы рассказываем психологу, как мы это хотим показать, и спрашиваем, не навредит ли это ребенку. Выясняем, как сделать это изящно и безопасно для детской психики. Звучит смешно, правда? — с улыбкой рассказывает Крат. — Наша задача — в развлекательной форме показать детям, что добро всегда побеждает зло. Независимо от того, какой персонаж на сцене, мы ищем в нем хорошее. Например, Карабас-Барабас бросается на кукол — мы в ходе спектакля рассказываем ребенку, почему он стал таким и как быть другим, как быть лучше в целом.

Художники делают куклы похожими на артистов, которые будут играть ими. Это может быть разрез глаз, форма носа или губ. По словам худрука, так артисту проще принять персонажа.

— Ты отдаешь кукле душу, через нее разговариваешь. Она же родная! Артисты с большим трудом расстаются с куклами. Ну, предположим, сломалась, — говорит Крат. — Художники делают точно такую же — один к одному. А нет! Не та! Вот та кукла была родная… И — что поделать? — если такое случается, всеми правдами и неправдами восстанавливаем первую.

Даже атрибуты хранения героев называются очень человечно: тряпочка, которой накрывают куклу, называется пеленкой, а кофр, в который куклы складывают, — колыбелью.

В театре есть спектакли-долгожители, например «Муха-Цокотуха». Поставленный еще в 70-е, он живет по сей день — 50 лет. Материальная часть из-за ветхости меняется, говорит худрук, но спектакль, по его словам, детьми воспринимается одинаково — что в 70-е, что сейчас.

— Природа человека не меняется, и главные гуманистические ценности остаются прежними — это то, к чему мы призываем, — говорит Крат. — Театр будет существовать до тех пор, пока люди будут разделять гуманизм — доброту, дружбу, любовь.

— Мне часто задают вопрос: мол, как я, драматический актер, работаю в театре кукол. Но я не жалею ни о чем, — говорит заслуженный артист России Александр Василенко, который работает в театре с 1975 года. — Возможно, мне просто повезло, потому что у меня сразу были главные роли — я играл Маугли, это одна из моих любимых ролей. До сих пор, в свои 65 лет, играю Аладдина. А когда у нас был вечерний репертуар, я играл Адама в «Божественной комедии», Ганимеда в спектакле «Влюбленные боги, или Прекрасная Галатея» — там не было кукол. У нас есть и большие постановки. Наш театр — это не про петрушек, белочек и зайцев. Мне неприятно, когда о нас говорят в снисходительном тоне.

По словам Василенко, самое главное в работе — не лукавить. Доверие детей нужно заслужить.

— Ребенка не проведешь. Стоит чуть не дотянуть, и малыш скажет, что это не волшебник, волк или поросенок, а просто дядя. Наша святая задача — это игра.

В жизни Эдуарда Новикова, агронома по образованию, театр кукол появился пять лет назад. Тогда он учился в колледже культуры и работал худруком парка Горького.

— Я сдавал зимнюю сессию в колледже, — говорит артист. — Сижу я, значит, в столовой, ем. И мне в голову начинают лезть мысли о том, что вот сейчас сдам сессию, и в парке начнутся новогодние праздники... Рождество… Масленица… И всё это на улице… холод, палатки, оборудование тащить… Хорошо, если придет Николай Николаевич, он принесет коньяк, тогда всё будет хорошо. А если не придет? Тогда придется нести свой коньяк… Да ну его, думаю я, в баню.

В тот же день, вспоминает Новиков, он нашел вакансию в театре кукол.

— Я влетел в новогоднюю феерию по «Царевне-лягушке». Моя первая роль — Кощей, — рассказывает Новиков. — Я. Кощей. 190 сантиметров роста и около 100 килограммов веса. К счастью, я был в маске и в костюме — было здорово. Новогодние представления были моим испытательным сроком.

Новиков работает в театре на двух ставках — артиста и монтировщика. Говорит, что на вторую работу согласился не из-за денег, а для того чтобы знать, как работают спектакли изнутри: как собирается, где хранится, как его не сломать и как его, если понадобится, починить. Рабочий день у артиста-монтировщика длится 5–7 часов.

Все роли Новикова сводятся к бородатым злодеям. Среди них — Брамлей в новом спектакле «Кот в сапогах», Визирь в «Аладдине», тигр Шерхан из «Маугли», Министр в постановке «Огниво». Но и добрых персонажей артист играет — деда в «Курочке Рябе», доктора Айболита, пирата-сладкоежку и еще десяток других героев.

— В постановке «Снежная королева» у меня два героя. Я там играю ворона Карла, он такой — немножко Михалков — задумчивый. Там же я — Северный олень и Снежный рыцарь живым планом, — рассказывает артист. — Живой план — это когда актер играет на сцене без куклы.

Артист говорит, бывают постановки, где куклой руководит один человек, а озвучивает её — другой. А на некоторых кукол одного человека недостаточно. Так, Шерханом руководят сразу четверо: Новиков управляет головой, по человеку — на лапах, и отдельно — хвост.

Самое сложное в работе для Новикова — запоминать текст. Но во многих спектаклях артист стоит за ширмой, поэтому может подглядывать в шпаргалки. Хотя и при управлении 5–7-килограммовыми куклами бывают трудности.

— Водить кукол я учился сам. До сих пор открываю для себя что-то новое, — говорит Новиков. — У нас есть спектакль «Страусенок», в нем самый сложный в управлении персонаж — Попугай. Когда актер берет куклу, то левая его рука управляет лапками, правая — головой: большой палец — нижняя часть клюва, указательный — язык, средний — верхняя часть клюва, безымянный — глаза, мизинец — хохолок. Это непростая задача — управлять им, особенно с учетом того, что он придурочный на всю голову. После спектакля хочется вопить что-то в духе: «А-а-а-а-а, почините мне руку!»

Существует по меньшей мере девять видов кукол. Первые — гапитно-тростевые, почти все герои спектакля «Кот в сапогах» такие. Есть перчаточные куклы — стандартные петрушки, которые надеваются на руку. «Ноги» паркетных кукол артист надевает на свои, в одной руке держит тушку, в другой — голову. Это, говорит Новиков, открытый прием, люди видят человека. Бывают планшетные куклы — с ними работают на столе, на плоской поверхности на высоте 75 сантиметров от пола.

— Пират-сладкоежка — планшетная кукла. То есть на сцене — я в полный рост в костюме пирата, а у меня в руках — маленькое мое подобие — пират. В голове у куклы рычажок, она открывает рот, — добавляет артист.

Есть плоскостные куклы — они чаще всего используются для незначительных ролей. По словам Новикова, эти куклы выполняют роли статистов, массовки. Также существуют марионеточные, ростовые и комплексные — как тигр Шерхан — куклы. Еще есть маппеты — как в шоу «Улица Сезам».

В работе артиста театра кукол важно не приносить на работу свои эмоции, потому что детям нужно особое настроение. Но главное умение, по словам Новикова, — «видеть спиной».

— Артист всегда смотрит на куклу, контролирует её, но при этом он должен знать, где находятся декорации, светотехника, реквизит, другие артисты, дым-машины, конец сцены… Нужно ориентироваться как летучая мышь, — рассказывает Новиков. — Еще мы должны быть быстрыми. Часто актеры сами занимаются перестановкой декораций: только что ты играл на сцене, а теперь тебе нужно поменять огромный замок на необъятный лес.

Зарплаты в театре невысокие. Новиков говорит, что заработать на этом искусстве невозможно, сюда люди идут не за этим.

— Неважно, приносит это деньги или нет. Самое главное, что для меня каждый день начинается со сказки, — говорит артист. — И чёрт бы с ним, что мне за 30. Я всё равно ребенок.