«Может, лучше молчала бы, чтобы я их заразил?» Как муж Быковской заступился за нее в суде

Кущевский районный суд продолжает рассматривать уголовное дело против бывшего министра здравоохранения Ростовской области Татьяны Быковской. По версии следствия, Быковская и ее заместитель Станислав Беседовский сделали всё, чтобы контракты на утилизацию медотходов выигрывала одна фирма — «Центр 100 Ростов».

Судебное следствие завершилось, процесс движется к приговору. 11 марта на прениях выступила сторона защиты. Одним из спикеров стал гражданский муж Быковской Анатолий Хрячков. Он произнес яркую речь в защиту супруги. Публикуем ее полностью.

— Выступаю больше как сторонний наблюдатель в отношении якобы совершенного преступления, но и как близкий человек подсудимой, с которой мы вместе уже много лет.

Не являюсь специалистом в уголовном праве. Но не помню в речи прокурора, что [именно] совершила Быковская Татьяна Юрьевна. Прокурор сказал лишь о том, что Быковская якобы заранее передала аукционную документацию представителям «Центра 100». Однако из допроса свидетеля обвинения Якубовой следует, что, во-первых, аукционную документацию готовили сами сотрудники «Центра 100». И только потом уже передали ее министрам и организаторам конкурса. А во-вторых, свидетель обвинения Якубова указала, что Быковская Татьяна Юрьевна не имела к подготовке конкурса никакого отношения.

Я знаю, что 5 лет дают за тяжкие, а порой особо тяжкие преступления: убийства, кражи, грабежи, мошенничества, взятки. Но тут никого не убили, ничего не украли, даже реальный ущерб никому не причинили, поскольку нет гражданских исков к Быковской. На протяжении столько лет она была одним из лучших министров здравоохранения не только Ростовской области, но и Российской Федерации. Это (пятилетний срок в колонии. — Прим. ред.) несправедливо, не соответствует принципу гуманности и политики нашей страны, которая позиционирует себя как гуманное государство.

Я выслушал в суде десятки свидетелей — в основном сотрудников лечебных учреждений Ростовской области. Они благодарили Быковскую, рассказывая, что ничего никто не совершал, а тем более Быковская. [Новая система], как указывали свидетели, решила грандиозную проблему утилизации медицинских отходов. Инфраструктура обеспечила ту окружающую среду, в которой наши дети, внуки не рискуют заразиться тяжелейшими болезнями только оттого, что нерадивые исполнители вывозят [медотходы] и мешают их с другими биологическими отходами. Сотрудники больницы и поликлиники вздохнули спокойно, избавившись от необходимости замачивания отходов в дезинфектантах, негативно влияющих на их здоровье. Когда появился «Центр 100», криминал вздрогнул! Потому что появилось предприятие лицензионное, законное, которое создало конкуренцию.

<...> Вы понимаете, что происходит? Я прошел две войны: Афганистан, Чечню. Я видел все виды преступлений [много где]: от Курильских островов до Чечни. Я не видел только людоедства. И сегодня Быковскую живьем пожирают. Нет вины никакой, совершенно нет. Идеальный человек. Быковская в 6 часов на работе и в 22 часа возвращается с работы домой. Она работает с аспирантом, проверяет научные работы. Там где-то катастрофа, где-то что-то еще произошло. Она сортирует, она вызывает из отпуска хирургов, где их не хватает. Это человек, который постоянно работает. Даже мне жить с ней — как бы я продолжаю жить на войне. Это искренний, честный, порядочный человек. Никогда она не отключала телефон, находясь в отпуске или еще где-то. Человек, как я понимаю, с государственной ответственностью подходил к своим обязанностям.

Я когда с ней познакомился, пришел к ней [и увидел] — у нее разбитая кухня белорусская, шкаф, две тумбочки и кровать. Потом, когда я узнал, что это министр! Меня просто перевернуло. У нее ничего нет совершенно: у нее нет дома, у нее нет дачи, у нее нет машины. За семь лет я не видел, чтобы она себе что-то покупала. Она очень скромно ходит. И те люди из прессы, которые писали [про] бриллианты в три карата, сережки такие-то и всё остальное…

И при проверках… При мне только три раза ее квартиру проверяли. Мой дом дважды проверяли. С ковидом я, больной. [Несмотря на это] опять начались у нас проверки. Я удивился, что Быковская сама следователям кричит: «Не подходите к нему, он больной ковидом, температура 39». На меня кричит: «Надень маску!» Я подумал: «Может быть, наоборот, молчала бы, чтобы я заразил их всех?»

Я слышал критику прокурора в адрес экспертизы, которую организовали сами сотрудники «Центра 100». Сотрудники АНО «Равноправие» подтвердили все технологические процессы на инновационном предприятии, включая сортировку, рекуперацию (переработку для повторного использования. — Прим. ред.). Одним из аргументов прокуратуры стала возмездность экспертизы. В этой связи хотелось бы напомнить прокурору, что ее ведомство и она лично тоже выполняют работу на возмездной основе. Я плачу налоги, которые тратят на зарплату чиновников, в том числе прокурорам. И я рассчитываю, что прокурор, получая народные деньги, будет отстаивать интересы простых людей, предпринимателей, а не защищать чьи-то амбиции или быть орудием мести со стороны недобросовестных граждан. Поэтому прошу суд критически отнестись к подобной аргументации прокурора.

Я еще раз хочу вернуться к Быковской. Она исключительно порядочный человек. У нее я не видел ни денежных средств, ни накоплений. У нас более 12 часов проводили обыск с металлоискателем — нигде ничего не нашли. Она никогда не могла нарушить закон. Это просто ей криминал не может простить. Я знаю, кто занимается этими отходами и с какими погонами и должностями находятся люди. Почему? Потому что я занимался биологическими отходами. Я бывал на свалках, фотографировал [биологические отходы]. [Там были] вперемешку медицинские отходы. По сегодняшний день это очень большая проблема, которую надо решать.

Зачастую к нам в дом приезжают офицеры, контрактники, участники спецоперации, военной операции. Татьяна Юрьевна бегает по магазинам, покупает продукты, готовит ужины, завтраки, встречает и провожает их. Это дети моих друзей, [вместе] с которыми я воевал. Они не проезжают мимо нас. Уверен, она поэтому и в СИЗО сегодня мучается. Не от отсутствия там прислуги, а от изоляции и от [отсутствия] общения с близкими.

Ведь пока она в СИЗО, страдает ее 86-летняя мама, ее дочь, двое внуков. Самое дорогое в жизни — это время, которое проходит и возврата не будет. И это время Татьяна Юрьевна проводит в СИЗО. Прокуратура требует 5 лет лишения свободы, а через 5 лет Татьяне Юрьевне уже будет почти 70 лет. Неизвестно, увидит ли она свою маму или доживет до этого времени ее мама.

Татьяна Юрьевна на протяжении 16 лет на своем посту осуществляла свои должностные обязанности, честно трудилась, была строга, непримирима к любым нарушениям, да и кому-то это не понравилось, кто-то обижался на строгость.

В период следствия — я был тому свидетелем — следственными органами проводились многочисленные проверки с подсчетами количества, начиная со стульев. Постоянно были вызовы [на проверки].

Сейчас Татьяну Юрьевну обвиняют, я даже не могу сформулировать, в чем конкретно. Неоднократно ей указывалось в ходе следствия, что нужно признать вину. Только непонятно, в чем состоит такая вина? А вот именно в этих обстоятельствах предстоит разобраться правосудию — ответить, какие из своих прав превысила Быковская и что является превышением. Возможно ли их превысить настолько, что при отсутствии неблагоприятного для государства общества последствия получить реальный срок без совершения преступления?

Я прошу суд задуматься над понятием справедливости, понятием правосудия при вынесении приговора по делу.