Свое дело на пепелище: после пожара у семьи из Новочеркасска остался только бизнес в гараже

После 15 лет работы в ритейле Эдуард Бондаренко бросил руководящую должность, чтобы начать свое дело. Открыл мастерскую мебели в гараже, за полгода вышел на платежеспособную аудиторию. Но в феврале грянул кризис, а в марте дом Бондаренко сгорел. Только гаражная мастерская и уцелела. Корреспондент 161.RU Григорий Ермаков рассказывает историю семьи из Новочеркасска, для которой успех бизнеса стал вопросом выживания.

До 23 марта 2022 года семья Бондаренко жила в историческом доме в центре города. По словам супруги Эдуарда Елены, до революции в нем жила дворянская семья Кирст: отец преподавал военную науку, сын поддерживал революционеров, за что был расстрелян в 23 года. Кирст-старший не вынес потери и умер.

Теперь Бондаренко пытаются вынести потерю дома. С восстановлением памятника архитектуры власти Новочеркасска, как утверждает Елена, помогать не хотят. Короткое замыкание забрало у семьи всё: одежду, технику, мебель, документы, жилье. Остался только гараж с недавно появившейся мастерской.

С Эдуардом Бондаренко разговариваем как раз у входа туда. Всю беседу мы с Эдуардом нет-нет да поглядываем на руины его дома.

Работа и учеба

— Не то чтобы есть какая-то проблема в том, чтобы работать на дядю, — начинает Эдуард. — На него можно работать, если он адекватный. Но там, где я работал, адекватного мало: «Пятерочка», «Магнит». Бесило отношение к людям: не смотрят, болеет человек или нет, положен ему выходной или нет, — с утра до вечера надо находиться на посту. С начальством у меня было немного конфликтов, просто я пытался уберечь продавцов от лишней переработки, которая никак не влияла на эффективность работы. А там, наверху — это не нравилось.

В марте прошлого года Эдуард уволился. Полгода думал, чем заниматься дальше. Решил стать сварщиком, чтобы вместе со знакомым столяром собирать мебель. Оказалось вскоре, что работа по дереву тоже ему под силу. Хотя ни о том, ни о другом мужчина недавно и представления не имел.

— Я, пока учился, столько накосячил, столько вещей запорол. Но делаешь, делаешь — и опыт приобретается. Страха начинать с нуля не было. Просто нужно было понять, что на всё это нужно время. И потихонечку начало получаться, — вспоминает Бондаренко.

Эдуард — не первый предприниматель в семье. Четыре года назад он помог жене Елене открыть визовый центр — та тоже ушла с руководящей должности из-за отношения начальства и непостоянства с заработком.

Женщине пришлось освоить работу с визовым центром с нуля — она ведь даже ни разу не была за границей. Визовый центр удалось раскачать: пошли постоянные клиенты, вроде местного электродного завода, работающего с зарубежными контрагентами. Потом ударила пандемия. Потом случилась Украина. Поток клиентов просел — остались только те, кому позарез нужно выехать из страны. Но Елена не унывает и теперь изучает основы страхования.

— Мама как танк — всегда найдет решение, — отмечает Тамара, дочь четы Бондаренко. — Она не знает английского от слова «совсем», но это не мешает ей говорить на нем. Со сложными клиентами, иностранцами — с помощью жестов, переводчика как-то договаривается.

Тамара два года назад вернулась из Питера, где училась на реставратора живописи в Санкт-Петербургском институте культуры. В вузе девушка разочаровалась: приходилось осваивать всё самой, пока преподаватели отвисали на дачах. За пару месяцев до диплома Тамара бросила учебу: «Мне нервы дороже».

Сейчас Тамара фрилансит графическим дизайнером, помогает отцу в мастерской, готовит эскизы и занимается продвижением бренда в социальных сетях и на торговых площадках. Ни варить железо, ни продвигать товар она до этого не умела. Елена Бондаренко ведет документооборот семейного предприятия.

Спрашиваю Бондаренко, можно ли сказать, что у всех из них проблемы с авторитетами?

— Мы их не признаем, — отвечает Эдуард под одобрение жены и дочери.

Соцсети и спецоперация

— Поначалу мне эта затея с мебелью не понравилась, — рассказывает Тамара. — Пыльная, неприятная тема. У меня отторжения не вызывало, я люблю возиться с таким, но во всем нужен порядок. Так что сперва пришлось привести в порядок гараж, прежде чем как-то браться за продвижение в соцсетях.

В качестве целевой аудитории для товара Тамара решила выбрать домохозяек. Говорит, такие часто листают ленты в соцсетях с желанием что-нибудь прикупить. Поэтому и позиционирование товаров не в духе «стол, лофт, дерево, металл», а «декоративная полочка» и всё в этом духе.

Тамара разве что сетует — семья понемногу откладывала на небольшую колонку, чтобы можно было звуком сопроводить съемки в мастерской. Плюс хотелось телефон с лучшей камерой. Покупки всё откладывались и откладывались. А потом сгорел дом.

Помимо отвалившегося «Инстаграма»*, теперь есть проблема с излишками материала. Часто идут запросы от покупателей на мебель под заказ, со специфическими размерами изделий — даже сами шлют эскизы. Каждый заказ мебели — с каким-то нюансом, говорит Тамара. Где-то надо обойти трубу, где-то стояк мешает или батарея. А каждый лишний сантиметр — бьет по материалу, который закупается метрами. Но приходится идти навстречу.

На фоне падения спроса после 24 февраля семья решила подготовить «стандартную линейку» — небольшие предметы интерьера, уже готовые, собранные из излишков материалов. Всё это можно легко и быстро продать. Особенно после закрытия ИКЕА.

— Если сохранений товара во вкладках на «Авито» раньше было 10 на каком нибудь изделии, то сейчас может быть 250 сохранений. На некоторых предметах — вообще 10 тысяч просмотров, — отмечает Тамара.

Скрупулезная работа и над мебелью, и над отношениями с покупателями дает плоды: Елена рассказывает историю об обеспеченном клиенте, крупном ростовском брокере, который заказал огромное кресло-диван.

— Мы сразу поняли, что можем это сделать. Но как объяснить клиенту, как с ним переписываться, чтобы он не подумал, что мы хотим его кинуть? Мы тогда сильно переживали, просить аванс или нет, что отвечать на запрос? У нас тогда в инстаграме было только 170 подписчиков, а у него — 90 тысяч с лишним.

Покупатель в итоге остался доволен, рассказал о мастерской — и потянулись новые клиенты. А там уже и местные предприниматели — знакомые семьи — подтянулись, узнав об успехах. Сеть чайных в Новочеркасске заказала 17 изделий мастерской.

К февралю мастерская достигла такой известности, что предприниматель из Воронежа предложил проинвестировать гараж Бондаренко.

— Буквально в 20-х числах февраля встречались с ним, — вспоминает Елена. — У него в Воронеже целая строительная корпорация, плюс тоже с мебелью работают. Он интересовался, на каком уровне у нас всё, что можем предложить, сколько нужно денег — в миллионах? Но сделка сорвалась — началась спецоперация.

Советы от предпринимателей по пунктам

Рекомендации семьи Бондаренко могут прозвучать банально — что-то такое вы почти наверняка видели в группах «успешных предпринимателей». Но Бондаренко придерживались этих вещей — и им это действительно помогло.

Эдуард: «Если открываешь дело — начни с того, что ты точно умеешь. Оцени, насколько это нужно людям, и общайся с людьми, которые смогут оценить тебя, то, что ты умеешь».

Тамара: «Не бояться ошибок в производстве и быть к ним готовым — их нужно признавать. Юлить — это врать себе, а клиент это чувствует. В итоге не будет ни заказов, ни работы».

Елена: «Меняя занятие, ищи новое — то, что однозначно доставит тебе удовольствие при работе. Нужно хорошо понимать, что ты любишь делать, и не бояться это "продавать"».

Из пепла

— Мы сейчас параллельно мыслим о доме и о расширении, — говорит Эдуард. — По деньгам одинаково и туда, и сюда получится. Дом восстановить — полтора миллиона минимум. И это без каких-то внутренних работ. С расширением бизнеса тоже много всего — более крупное помещение как минимум.

А пока у семьи — гараж и временно одолженная у друзей квартира. Куртки, посуда, техника — всё с чужого плеча. Сгоревший дом — все-таки главная проблема, считает Тамара. Но это не такая, когда люди жизни теряют — все здоровы, все работают. Разумеется, семья обращалась к властям — в муниципалитет, к депутатам.

— Нам говорят: «У нас таких семей, как вы, десять. Деньги есть, но всем помочь не можем. Поэтому помогать никому не будем, чтобы никого не обидеть». И непонятно, почему какие-то госпошлины, экспертиза по пожару, прочие сборы стоят от 35–40 тысяч до 70, а помощь от города предлагается в размере 30 тысяч. При этом нам отказывают, потому что мы где-то что-то не проходим. Что это за ценообразование несправедливое? Кто я такая, чтобы что-то требовать, понятное дело. Это позиция инфантила. Но когда одно на другое наваливается — душит несправедливость, — говорит девушка.

Елена отмечает: была уверена, что мэрия хоть как-то откликнется — всё-таки в одном доме жили четыре собственника. В одной из квартир — 74-летняя ветеранка, одинокая работница библиотеки. Сейчас она вынуждена жить у подруги. Депутаты бессильны: один обещал помочь со стройматериалами, но слился. Второй не берет трубки, только третий приехал — но помощи тоже пока нет.

— Всё это, — показывает на свою мастерскую Эдуард. — Это пока еще не успех. Это начало пути. И мы рисуем путь, прокладываем, как нам дальше двигаться. Раз занялся делом — веди до конца. Но, знаете, успех даже в том, что мы приняли окончательное решение делать что-то сами. Уйти от того, что за тебя там кто-то платит — для каждого человека это успех, победить этот страх.

— Мы, конечно, всё равно боимся, — признает Тамара, говоря о ситуации с домом и бизнесом. — Каждый адекватный человек боится, страх движет.

Эдуард отмечает: когда ты умеешь преодолевать страх, принимать решения — это уже победа какая-то.

Бондаренко в беседе ни разу не назвали свой бизнес «семейным», хотя и включены в него все. Иногда они перебивают друг друга, а иногда — даже спорят, касаясь разных моментов производства.

— Со стороны кажется, что это семейная синергия. Но это амбиции каждого внутри. При столкновении всего какой-то диалог рождается. Из него идут решения. А тут — каждый сам за свое, каждый привык о своем говорить — и в этом галдеже что-то рождается, — считает Тамара.

С этим соглашаются остальные члены семьи.

Уходя из гаража, Бондаренко обращают внимание на маленький огород, разбитый рядом с мастерской — всё в том же дворике со сгоревшим домом. Зелень, укроп, петрушка, кинза. Десяток помидоров и огурчиков.

— Это мы сразу после пожара решили огородик сделать. Инвестировать, пока денег нет. Есть кусочек земли — и мы можем сэкономить на этом, — объясняет Елена.

Тамара говорит, что в семье никто не мог и подумать, что они этим будут заниматься, — и ничего. Она указывает рукой на грядки:

— Видишь, палочки торчат? Это остатки от сгоревших досок.