Как простые ростовчане громили оккупационную администрацию. История подполья 1942 — 1943 годов

Ростов дважды попадал в руки нацистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. И дважды был освобожден — не без помощи самих ростовчан. Как было устроено подполье и кто в нем состоял? Какие акции сильнее всего навредили Вермахту? Корреспондент 161.RU Григорий Ермаков поговорил с историками о борьбе ростовчан с репрессивными оккупационными властями.

— Ростов-на-Дону был оккупирован дважды — с 21 по 29 ноября 1941 года и с 25 июля 1942 года по 14 февраля 1943 года. Говоря о действиях подпольщиков и партизан, мы ведем речь о второй оккупации города, — отмечает кандидат исторических наук Александр Харченко. — В первую оккупацию имелись случаи неповиновения оккупантам со стороны местных жителей: люди спасали раненых красноармейцев, пряча их у себя дома; наносили ущерб транспорту фашистов. Но организованной подпольной работы в это время не велось.

Доктор исторических наук и завкафедрой отечественной истории XX–XXI веков ЮФУ Антон Аверьянов говорит, что подпольщики и партизаны — это не одно и то же. Последних, как правило, забрасывали в тыл врага для проведения диверсий, а в подполье действовали местные жители.

— Подпольщиками были, казалось бы, совсем обычные люди, — продолжает Аверьянов. — Днем делали вид, что они благонадежные, верные оккупационным властям люди, а по ночам занимались своей подпольной деятельностью. Среди подпольщиков были представители самых разных профессий. Причем были и те, кто служил в коллаборационистских подразделениях, сотрудничали с немцами. Но по факту — они собирали там данные и передавали их другим подпольщикам своих групп, или иначе помогали делу. Такие вот двойные агенты.

Среди подпольщиков было немало подростков, помогали и советские военнослужащие, бежавшие из немецкого плена. Примечательно, что в ростовском подполье действовали даже союзники немцев — словаки. Среди расквартированных в городе словацких военных были ярые антифашисты, отмечает Аверьянов.

Уникальность Ростовской области в том, что в донских степях непросто найти укрытие, поэтому партизаны действовали локально. А вот подполье в крупных городах работало широко и массово. Например, в Ростове действовали, по разным оценкам, от девяти до 11 автономных подпольных групп. Они работали независимо друг от друга. Как уточнил историк Аверьянов, чем меньше было контактов с другими подпольщиками, тем больше была вероятность, что их не вычислят.

Подпольное движение появилось не из воздуха — его основой стали партийный и комсомольский актив. Идеологически заряженные бойцы-коммунисты составляли костяк подпольных организаций. Возглавляли же отряды, как правило, либо сотрудники НКВД, либо вырвавшиеся из плена военнослужащие.

У подпольщиков была связь с «центром». Штаб партизанского движения координировал работу автономных групп — из-за линии разграничения они передавали в Москву информацию, получали указания и цели.

— Самой многочисленной и эффективной группой сопротивления был подпольно-партизанский отряд имени Сталина. Им командовал чекист-разведчик Михаил Трифонов, псевдоним Югов, — рассказывает кандидат исторических наук, научный сотрудник ЮНЦ РАН Максим Медведев. — Создан он был в сентябре 1942 года и насчитывал поначалу 45 человек, но спустя месяц в отряде был 121 человек, из которых 77 бойцов дали письменную клятву, а 44 действовали без подписки.

По словам Медведева, отряд в основном состоял из рабочих завода «Ростсельмаш» и красноармейцев, бежавших из лагеря военнопленных в здании Ростовского артиллерийского училища. Комиссаром отряда был Михаил Щербаков, после его гибели отряд возглавил полковой комиссар Николай Хомутов.

Комиссар Хомутов, как добавляет Аверьянов, был как раз одним из тех военнослужащих, которых удалось вырвать из немецкого плена. А приазовскому греку Трифонову-Югову на момент начала работы в ростовском подполье было всего 28 лет.

— Важной чертой подпольных организаций был их интернациональный состав, — добавляет историк Харченко. — Возьмем тот же партизанский отряд имени Сталина. Командовал им грек, входившая в состав отряда Альфа Ширази имела иранское происхождение, Нина Нейгоф была еврейкой — ее отец и брат были убиты нацистами в первый же день второй оккупации. Ну а большинство в отряде, естественно, составляли русские. И практически все подпольщики либо родились и выросли в Ростове-на-Дону, либо жили здесь еще до войны.

Во время оккупации нацисты развернули в Ростове конвейер по уничтожению инакомыслящих — коммунистов, комсомольцев и прочих нелояльных горожан. По словам историка Медведева, для отлова неблагонадежных нацисты задействовали карательные органы, созданные из изменников и предателей Родины, — вспомогательную полицию.

— За 205 суток второй оккупации областного центра были угнаны на принудительные работы 53 тысячи ростовчан. Расстреляны около 40 тысяч человек, — приводит цифры Медведев. — Конечно, нельзя забывать, как 11 и 12 августа 1942 года военнослужащие зондеркоманды СС 10А, полиции и СД вывезли в район Змиевской балки и затем расстреляли не менее 27 тысяч мирных жителей.

По словам Александра Харченко, нередко в подполье горожане вступали, чтобы отомстить за своих убитых друзей и родственников.

— Вот почему при всей немногочисленности ростовских подпольщиков относительно общей численности населения города мы встречаем много случаев, когда среди них оказывались братья и сестры, родители и дети, друзья и соседи, — добавил Харченко. — На мой взгляд, в этом и была причина того, что подпольщикам удавалось успешно вести свою работу в течение месяцев, избегая разгрома и уничтожения их групп.

Несмотря на колоссальное давление, ростовчане били вражескую администрацию. Так, с октября 1942-го по февраль 1943 годов только бойцы отряда имени Сталина убили 13 вражеских офицеров, 247 солдат, 15 казаков-коллаборантов и 7 полицаев.

— Сам отряд потерял за это время всего 12 бойцов благодаря строжайшей конспирации и действиям небольшими боевыми группами. Юговцы были осторожными и одновременно дерзкими, проводили не только физическое уничтожение врага, но и грамотно организованные диверсии, — отмечает Медведев.

Юговцы не только заставляли оккупантов платить кровью за зверства против горожан. Благодаря агентурной работе у отряда были свои люди в застенках ростовской тюрьмы — они передавали задержанным еду, листовки и даже, как в случае с Хомутовым, организовывали побеги. Им удалось вытащить около 30 человек из «ростовского централа».

— А через врача поликлиники «Ростсельмаша» Ломову им удалось спасти от угона на работы в Германию около 700 человек. Она выдавала фиктивные справки о болезни, об инвалидности, — приводит пример Аверьянов. — Вот и казалось бы, коллаборант — раз работала в оккупированной больнице. Но работа ведь двойная.

Подпольщики вели активную подрывную работу — наносили вред немецкому снабжению и военной инфраструктуре. Например, 8 октября 1942 года юговцы проникли на территорию обувной фабрики и привели в негодность шесть тысяч свиных шкур, 480 кавалерийских седел и 16 бочек с красителем. На станции Ростов-Главный они открыли краны и слили горючее из 12 цистерн. Девять раз подпольщики оставляли оккупантов без телефонной связи на линии, соединяющей военный аэродром и зенитно-артиллерийские позиции немцев.

— Кроме того, в условиях войны была ведь информационная блокада, — рассказывает Аверьянов. — Горожане не знали об успехах советской армии на фронте, они получали только нацистскую пропаганду. Так что люди рисковали, но информировали о реальном положении дел на фронте, вели активно информационную борьбу.

Не всегда ростовчане платили добром тем, кто пытался освободить город. Историки признают, что доносительство поощрялось оккупационными властями — за сведения о подполье обещали деньги или паек. Новые власти опирались на пропаганду среди местного населения — одних облав было недостаточно для борьбы с подпольщиками в таком большом городе.

— В августе 1942 года стала издаваться газета «Голос Ростова» на русском языке. И в первом же ее номере было опубликовано обращение к местным жителям, в котором говорилось: «Перед первым вступлением доблестных немецких войск в ноябре 1941 года в Ростове местное НКВД оставило в городе около 11 000 своих сотрудников, из них около 8000 женщин, со специальными заданиями… Кто же были эти сотрудники? В первую очередь — коммунисты, комсомольцы и жиды, а затем беспартийные в кавычках… Несомненно, что это повторилось и теперь. Тысячи таких секретных сотрудников, сексотов, остались в Ростове… Святой долг каждого честного человека, стремящегося к уничтожению большевизма, к оказанию помощи в установлении немецкой властью нового строя и порядка, к свободной и лучшей жизни всех граждан — помочь в выявлении притаившихся гадов. А к ним нет жалости. Они должны быть немедленно выявлены и обезврежены». Это, по сути, манифест оккупантов. И сигнал к доносительству, — говорит Харченко.

Но многие горожане активно поддерживали борцов с оккупационной администрацией — помогали спрятаться, скрывали от преследования.

— Когда в феврале 1943 года начались бои за Ростов, боевые группы юговцев вышли из подполья и участвовали в боях, нанося врагу удары с тыла. Это было настолько боеспособное подразделение, что сразу после освобождения города Трифонову было предложено сформировать из числа своих людей разведывательно-диверсионный отряд, — отмечает Медведев.