Станислав Великоредчанин, правозащитник: «Я – кость в горле ростовской судебной системы»

Не имея юридического образования, он, тем не менее, буквально встал в авангарде правозащитной деятельности в регионе. И своим лидерством по числу исков в Европейский суд по правам человека Ростовская область во многом обязана именно ему. Сам себя он называет «костью в горле ростовской судебной системы». Несмотря на то, что уже давно канули в Лету славные года щедрого зарубежного финансирования и грантов, он продолжает помогать людям отстаивать свои права. О судах, судьях и судьбе правозащитника 161.ru побеседовал с руководителем Центра содействия международной защите Станиславом Великоредчанином.

– Станислав Чеславович, с чего все началось?

– С моей работы в универмаге нашем центральном. Я там работал механиком по ремонту электротоваров. Допустим, купит человек холодильник, а в нем во время транспортировки провод какой отошел, или просто – не включается. Вызывают меня – я приезжаю и ремонтирую. Вроде как гарантийное обслуживание. Денег брать не положено было с таких клиентов, пока однажды ко мне не заявилась одна старушка с жалобой. Я ей холодильник отремонтировал, но там что-то опять случилось, она в универмаг пришла и жаловаться начала. Дескать, как так – я деньги заплатила, а мне плохо отремонтировали. Тут я и понял, что наше начальство потихоньку с людей деньги брало за мою работу. Я им пришел и сказал, что больше им на мне таким образом заработать не получится. Они в штыки, говорят «Уволим мы тебя по статье». И объявили мне выговор за проникновение в постороннее помещение. Якобы я туда незаконно вломился и сидел там что-то печатал на машинке. Я в суд – суд встал на их сторону. Но отступать не хотелось. А тут как раз выдался отпуск, и я пошел в библиотеку. Обложился кодексами, журналами с Постановлениями пленума ЦК КПСС. Весь отпуск за чтением провел, и так – вот точное слово для определения! – наблатыкался, что когда пришел на заседание кассационного суда и стал сыпать терминами, судья изумился: «Что-то вы, батенька, сильно умный, как я погляжу!» Я говорю: «Мне еще судья первой инстанции посоветовал законы изучать, вот я и изучаю». Кассацию я выиграл.

– И чего добились?

– На работе меня восстановили, но на меня опять посыпались взыскания, я на работу приходил, а меня к моему рабочему месту не допускали. А потом подали на меня в суд за клевету. «Оклеветал» я сразу председателя профкома, парторга нашего, юрисконсульта и начальника отдела кадров. В суде я сам себя защищал, естественно. Начал допрашивать их. Говорю, вот в этот день, вы говорите, я на вас говорил вот это и это. Они, да, в этот. Тогда, говорю судье, откройте страницу дела такую-то – там этими же товарищами составлен акт о том, что я, якобы, на работу не явился. А вот вы в своем заявлении пишете, что в вот этот день я вас оклеветал? Тогда открываем другую страницу – здесь я давал объяснения в областном суде. Судья видит, что дело – дрянь. В общем, замяли все как-то, зато я получил законное право, сидя в универмаге, рассказывать всем, что профком с парторгом лживыми показаниями пытались против меня дело завести.

– Это какой год был?

– 84-ый, кажется. А когда уже перестройка вовсю шла, я первым забастовку в универмаге объявил. Чтобы меня утихомирить, начальство милицию вызвало. Я глянул в окно – а там толпа «бобик» так раскачала, того и гляди – в переход скинут.

– Я так понимаю, опыт борьбы в социалистическом обществе вам пригодился и в условиях капитализма?

– Такие, как я, стали объединяться. Вскоре мы создали общество защиты прав человека «Защита», офис свой открыли. К тому времени о моей деятельности уже знали в Московском Центре по правам человека. В 95-ом году они помогли нам приобрести оборудование, дали зарплату, ксерокс большой – чтобы мы могла помогать другим общественным организациям, консультировали. Вот так я начал работать.

– А как так случилось, что вы прорубили ростовчанам окно в Европейский суд по правам человека?

– Сотрудничая с Московским центром по правам человека, я быстро понял, что нельзя стоять на одном месте, надо развиваться. Нас часто приглашали на семинары, где, в том числе, выступали специалисты из Европейского суда. Россия тогда еще не ратифицировала Европейскую конвенцию, но я быстро понял, что это очень перспективное направление. Читал всю их литературу, не отрываясь. Жена все время шутила, что юриспруденция для меня – как для кота валерьянка.

– Представляю, какой костью в горле вы стали для судебной системы.

– Костью стал, но костью в хорошем смысле. Нам специально выделялись средства для того, чтобы мы распространяли информацию на компакт-дисках о практике Европейского суда, чтобы люди знали свои права, умели или хотя бы стремились их отстаивать. Интересно, что когда я приходил в милицию, меня милиционеры буквально раздирали на части, требуя эти диски. И в прокуратуре они пользовались спросом. Ведь задача прокурора в суде – не позволить адвокату развалить дело.

– Можно сказать, что вас, правозащитника-самоучку, взрастила чуждая нам западная система?

– Очень многое было сделано благодаря Московской Хельсинской группе. Тогда, в 90-е, она получала миллионные гранты, но и делала много. Правозащитников всех регионов страны они обучали, снабжали нужной литературой. Но – примечательный факт: в 90-е годы они подготовили сотню групп по работе с Европейским судом, а сейчас из них более-менее активно работаем только мы в Ростове и наши коллеги в Екатеринбурге.

– Защищать свободу – это понятно, а защищать свои права – это несколько непривычно для нашего человека. Как начинали?

– Помнится, пришла к нам женщина, у которой мужа арестовали – прямо у нее на глазах. Мы стали дело изучать и увидели нарушения статьи Европейской конвенции о свободе и личной безопасности. Эта статья гласит, что органы правопорядка не имеют права применять в отношении людей действия оскорбительного характера. А то, что человека – еще не виновного! – вели в наручниках на глазах соседей, считается оскорбительным. Мы тут же подали иск в суд. Следователи обалдели: еще дела толком нет, а против них уже иск в суде лежит – и стали работать аккуратнее.

– Вы сделали себя имя, но не нажили на этом состояния. Зарубежные гранты закончились – и все?

– Я до сих пор консультирую, помогаю подавать иски в Европейский суд по правам человека. До некоторого времени мы и правда лидировали, но сейчас вперед вырвалась Воронежская область – там масса дел по невыплате детских пособий. Кстати, нам в свое время очень СМИ помогали: мы дали столько интервью, обо всем рассказывали людям. Главное, например, при подаче исков в Европейский суд – это соблюдение сроков. Иск должен быть подан не позднее шести месяцев со дня вынесения решения по кассации. То есть вовсе не стоит ждать заседания Верховного суда. Да и вообще – чего ожидать от наших судов?

– Не раз приходилось слышать, что судьи зачастую просто игнорируют доводы защиты. И то, что процент вынесения оправдательных приговоров в России ничтожен.

– А что вы хотите, если на заседании Конституционного суда РФ судья говорит истцу: «Если вы еще раз сошлетесь на Конституцию России, я вас выдворю из зала!» А что касается низкого процента оправдательных приговоров, так это все от того, что судьи – очень уязвимы на самом деле. Потому что в нашем Уголовном кодексе никто не отменял статьи за вынесение неправомерного приговора. У любого судьи в практике найдется и не один такой приговор, прокуроры об этом знают и могут в любой момент инициировать процесс против судьи. Судьи просто на крючке у надзорного органа – это очевидно. Когда Путин поднял судьям зарплату до 100 тысяч рублей оклада, это объясняли как попытку сделать судей более независимыми. Но на самом деле, судьи стали еще более опасаться потерять свою работу, и «держать их на крючке» стало еще удобнее.

– В Ростове очень модно жаловаться на неправомерные действия милиции. Наверное – это хит обращений к правозащитникам?

– Вовсе нет. Мы, когда после получения гранта открывали свой центр, тоже думали, что так и будет. Но оказалось, что 95% жалоб были связаны с нарушением права собственности. Изъятие участков под застройку – очень скандальная тема. Вы, например, знаете, что органы местного самоуправления не являются органами власти? Да, так гласит Конституция РФ. Следовательно, муниципалитеты не имеют права изымать участки для государственных нужд. И, несмотря на то, что в стране не могут приниматься законы, противоречащие Конституции, на местном уровне то и дело издаются законы, которые наделяют муниципалитеты изымать у людей участки для нужд государства. Как вам это нравится?