Наталия Зограбян, театральный критик: «Профессия актера потеряла свой высокий статус»

Жизненное кредо: «Красивая ложь – это уже творчество», но тем, кто решил связать свою жизнь с театральной критикой Наталия Зограбян врать не советует. В юности мечтала стать историком, а работать пришлось архитектором – десять лет, и только после этого поняла, о чем мечтала всю жизнь: в знаменитый ГИТИС, на театроведческий поступала уже на четвертом десятке. В ее нынешней профессии невероятным образом сплелись мечты и опыт: в ростовских вузах она преподавала историю театра, историю костюма, историю сценографии, историю искусств, а сегодня все отмечают безукоризненную точность, прочность и красоту ее формулировок как театрального критика. Она же считает, что успехом в жизни обязана своей природной коммуникабельности и... мужу. На вопросы корреспондента 161.ru согласилась ответить известный ростовский театральный критик и театровед, главный редактор журнала With Style Наталия Зограбян.

– Наталья, вы – одна из немногих, да и просто одна из «могикан» – долгое время представляли в Ростове профессиональную театральную критику. Как это получилось?

–Я вообще-то – авантюристка. Поэтому получилось так: окончила архитектурный факультет строительного института в Ростове. Тогда преподавали замечательные педагоги, и я полюбила искусство во всех его проявлениях. Потом уехала на север, не надолго правда. Но тогда же почувствовала страсть к путешествиям: объездила всю европейскую часть России от Соловков и Прибалтики, до Западной Украины и Урала. А потом «со мной случилась беда» – вышла замуж за театрального деятеля художника-сценографа Степана Зограбяна. И, сами понимаете, театр стал основным предметом интересов нашей семьи. Пришлось подчиниться обстоятельствам и – поступить в ГИТИС. Чтобы с полным правом, уже как специалист ругаться и спорить с родным мужем. Закончила еще один институт – в сорок лет, между прочим. Но накопление-то материала шло всю жизнь, я много смотрела спектаклей. Мы с мужем до свадьбы десять лет дружили.

И, конечно, он тоже по-своему влиял на мое восприятие театра. Степан определил мою жизнь и жизнь нашей дочери, которая сейчас в Москве учится на художника-сценографа. Мы и сейчас очень много ездим на фестивали, смотрим – что творится в театральной России, и накопление театральных знаний продолжается.

– Как обстоят дела с профессиональной критикой в Ростове? Есть ли критики? И где они?

– Критиков немного, если не сказать – совсем нет. Есть журналисты. Они пишут «информационные сообщения». И зачастую просто не знают элементарных законов постановки спектаклей. Как у нас бывает? Цепляются к пикантностям, скандальностям, не имеющим никакого отношения к театральному действу. Приведу пример простой: в музыкальном театре в балетах «Дон Кихот» и «Тщетная предосторожность» на сцену выходят лошадь и ослик. Вот об этом – об этом! – все и пишут. О хореографии, танцовщиках, особенностях постановки гораздо меньше находится слов. Нет отзывов – есть пересказ сюжетных коллизий. Еще чаще – журналисты берут интервью у режиссеров или звезд. Но это похвала самому себе, либо «итоги творческого пути» – как любили раньше выражаться, штамп такой.

– В чем состоит задача критика? Профессиональный «пафос» его работы?

– Задача критика проста. Оценивать. Сравнивать. Просвещать. Развлекая – поучай, говорил Бомарше. Критики волей судьбы вынуждены смотреть много спектаклей. Я только вариантов «Трех сестер» Чехова видела семь. У разных режиссеров. Шекспировских «Гамлетов» и того больше. И так – по любому названию.

– А как рядовой театрал может отличить колонку профи критика от простого журналиста? Чьему мнению можно доверять?

– Сегодня в Ростове я бы никому не советовала доверять. Только себе, своим глазам, своему восприятию. То есть просто – на уровне «нравится/не нравится». Хотя зрителям частенько нравится то, что вызывает раздражение у настоящих критиков.

– Это профессия, хобби и призвание?

– Это профессия, конечно.

– Можно ли научиться, где этому учат?

– В Ростове давно этого не делают. В столицах – Москве, Санкт-Петербурге, где и рождена профессия, в ГИТИСе (сегодня академия театрального искусства), ЛГИТМИке. Но их выпускники остаются, как правило, там, не едут в провинцию. Из всех, окончивших курс вместе со мной, только трое (и я в том числе) уехали в провинцию. Раньше на филфаке и журналистике в университете у нас все-таки существовали какие-то дополнительные программы, которые могли помочь прикоснуться к профессиональным театральным знаниям. Сейчас этого нет. Ко мне приходят люди, для которых фамилия Мейерхольд – новость. У нас и прессы-то нет, которой можно предложить критические тексты. И частные, и официальные издания потеряли интерес к театру.

– Но ведь одного образования – если удастся его получить – мало? Как в этой сфере «заработать имя»?

– Это – провокационный вопрос. Могу только поделиться своим «алгоритмом». Не врать. Еще в ГИТИСе нам внушали: «Критик – одинокий волк». Я никогда не «продавалась», и мне верили. Могла и похвалить – хотя это бывало реже. Поймите, ведь можно и поругать спектакль «с пользой». Любой разбор спектакля – это реклама, толчок сильному чувству – любопытству. Зрителям интересно. Они хотят прийти и узнать, что вызывает именно такую реакцию критиков. Многие деятели театральные, к сожалению, не понимают этого, поэтому вокруг них – молчание.

– Ситуация невеселая получается: критики нет, да и появиться ей неоткуда. Почему сложилась такая ситуация?

– Падает престиж театра, в первую очередь. Хотя, не забывайте, у нас «университетский город». Это значит, что в Ростове живет масса людей, которые готовы ходить в театр. Что они и делают. На гастролях «Большого» зал был полон, несмотря на очень дорогие билеты. Да просто битком набит. То есть желающих посмотреть хватает. Музыкальный театр все больше создает имидж современного театра. В Молодежном в прошлом сезоне появилось несколько хороших спектаклей. «Дама-невидимка», например.

– Но ее поставил приглашенный режиссер Борис Уваров из Санкт-Петербруга. Да и не просто режиссер, а один из основателей театра «Лицедеи»...

– Да, но есть и еще одна удачная постановка – «Шведская спичка». Я ее пока не видела, но мои друзья, люди, которым я очень доверяю, спектакль хвалят. Два хороших спектакля за сезон это много.

– И тем не менее – престиж падает?

– Профессия актера потеряла свой высокий статус. Зарплаты очень маленькие. Падает уровень и качество спектаклей. Театр не может платить достойные гонорары, а актеры на местах не получают и настоящего опыта. Когда они приобретают опыт – теряют возраст «Джульетты». Меня, честно сказать, удивляет политика театральных администраций. Они готовы поставить пять плохих спектаклей – вместо одного хорошего. Распыляются деньги, которые можно было бы потратить, пригласив интересного современного режиссера. Ему придется заплатить приличный гонорар. Но ведь и спектакль проживет долгую и счастливую жизнь на сцене. Будет «качественный продукт». Ну и мало актуальных пьес, с тематикой сегодняшнего дня. А если появляются спектакли современные, то почему-то ставятся так, словно в них специально заложена театральная «архаика».

– То есть – выходит проблема в режиссерах.

– Да. В отсутствии классных режиссеров и в деньгах.

– Итак, на ваш взгляд, что нужно изменить на ростовской сцене? Сам подход к визуализации пьес, их отбор? Может быть, не делать ставку на классику?

– Когда «наезжают» на классику, то я вздрагиваю. Та же «Дама-невидимка» Кальдерона – это же XVII век! И как она поставлена? Со-вре-мен-но! Все зависит от режиссера. А в театрах наших масса прекрасных актеров – им часто работать не с кем, открывать свои творческие возможности. Многие так и живут на однажды найденных удачных штампах.

– Начался сезон гастролей. Все тумбы театральные Ростова заклеены афишами. Что бы вы выделили из событий театральной жизни?

– Это, конечно, гастроли Большого театра. Они привезли два своих оперных шедевра. «Три апельсина» – чуть ли не единственный пример постановки оперы Прокофьева на российской сцене. Ее просто не ставят у нас – трудно петь. Несколько лет назад этот спектакль «Большого» выдвигался на «Золотую маску». («Золотая маска» – самая престижная театральная премия России. – Прим. автора.) Получил, правда, лишь Олег Шейнтис за сценографию. Его стильный конструктивизм на сцене потрясающе совпал с музыкальным «конструктивизмом» Прокофьева. А « Макбет» Верди! Опера тоже в позапрошлом сезоне выдвигалась на «Золотую маску». И поставил ее выдающийся режиссер – Эймунтас Някрошюс. И хотя лично мне не очень нравится музыка Верди к «Макбет» – эти вальсовые темы.... но – режиссер сумел соединить шекспировскую трагедийность со сценическим воплощением темы. Безусловно, удалось создать атмосферу высокой трагедии. Балеты тоже выбраны для представления всех возможностей Большого театра («Раймонда», «Спартак» и три маленьких современных балетных шедевра).

– Это редкость?

– Гастроли Большого театра – уникальный случай. Во-первых, если «Большой» выезжает, то едут отдельно или опера, или балет. Это же очень дорого. Не окупаются гастроли. Билеты дают приблизительно 20% процентов доходов. И то, что состоялись такие гастроли, заслуга администрации области и спонсоров. Большой театр даже за границу редко вывозит такой состав наименований гастрольной афиши. Ростову представили «лицо театра» – и классику, и в то же время новые тенденции.

– А общую картину традиционных осенних гастролей оценить можно? Что стоит смотреть, что нет.

– Едет к нам, в основном, антреприза. (Антреприза (фр. entreprise) – эксплуатация частного театрального зрелищного предприятия. – Прим. автора.) Уровень ее в Москве растет. Зрители стали требовательнее. Поэтому антрепризные проекты более-менее собирают приличные составы исполнителей, выбирают режиссеров. В этом году был удачный такой опыт. Антреприза, которая «выкатилась» из Ленкома. Спектакль «Пролетая над гнездом кукушки», с А.Абдуловым в роли Мерфери. Он шел и на сцене Ленкома, и даже выдвигался на «Золотую маску». Хотя таких примеров мало.

– Как же не обмануться? Ориентироваться на имя или на пьесу?

– Ну, поскольку критики все же нет, а «сарафанное радио» работает рвано, совета не дашь. Отзывам друзей и то не доверишься. Люди разные, и кому-то близок юмор «ниже пояса», кто-то слишком консервативен, ... а кто-то уже ездит смотреть премьеры в Москве и в Ростовские театры давно не рвется. Так что все – на собственном опыте. Благо, билеты не дороги, не нравится – можно уйти. Каждый решает теперь сам: идти ли вообще в театр? К сожалению, пришло такое время.